Суббота, 30 марта, 2024

На войне – как по струне над пропастью. Мужество

Герой Советского Союза Федор Селиверстов.

В прошлом году исполнилось сто лет со дня рождения моего отца, Героя Советского Союза, военного летчика Федора Петровича Селиверстова. Круглую дату на его родине отметили воспоминаниями о его боевых подвигах и послевоенной трудовой деятельности. Между тем первые годы мирной службы фронтовика были связаны с Сахалином, и мне хочется накануне 9 Мая рассказать островитянам, как отец с товарищами приближал Великую Победу. Материал подготовлен по его дневниковым записям, рассказам и статьям, написанным им и другими авторами.

И. Селиверстова.

Малая родина моего папы – с. Куликовка Саратовской области, здесь он родился 18 июня 1917 года и рано остался без отца. Отчим был против, чтобы мальчик учился, и тот в тринадцать лет убежал из дома. В детской трудовой колонии получил специальность токаря и образование, позволившее в дальнейшем окончить учительский и физико-математический факультеты Ярославского пединститута.

До призыва в Красную Армию Федор работал учителем, занимался в аэроклубе. В 1940-м окончил военную школу пилотов в г. Балашове Саратовской области. А свое боевое крещение принял на пятый день войны. Вот как это было.

Полковник Родионов собрал летчиков в школе пилотов и огласил приказ: оказать помощь нашим подразделениям в районе реки Прут в Молдавии, где шли ожесточенные бои, и в случае превосходящих сил противника действовать самостоятельно.

В составе двух эскадрилий самолетов Р-5 пилоты вылетели на штурмовку вражеского десанта, действия которого прикрывала авиация. Впереди река Прут, справа, как огромный костер, полыхает г. Кагул. Нарушая боевой строй, звенья сразу же взяли разные курсы – это был сигнал опасности. С оглушительным ревом приближалась большая группа «мессершмиттов».

После первых атак по десанту завязался воздушный бой с превосходящим по численности воздушным противником. Отец отстал от товарищей и снизил самолет до высоты 60 м. Знал: скоростным «мессерам» трудно охотиться на небольшой высоте за самолетами, значительно уступающими им в скорости. Вражеские истребители промчались сверху как осиный рой. «Сейчас развернутся и начнут атаку», – подумал отец. И, действительно, через несколько мгновений так и произошло. Но один из них, оставляя полосу черного дыма, устремился к земле. «Молодцы, ребята!» – оценил работу товарищей отец. Но в следующее мгновение заметил перед собой хвост немецкой машины, она заходила сверху и нацеливалась на него. Разворот – и впервые в перекрестии прицела оказалась черная свастика, жирно нарисованная на борту самолета. Нажав на кнопку ШКАСа, отец выпустил три длинные очереди. Первый сбитый фашистский самолет!

Бой разгорался. Ревели моторы, строчили пулеметы, свистели пули. «Мессершмитты» более маневренные, и нашим летчикам приходилось проявлять максимум выдержки и мужества. Но силы врага превосходили, и в одной из атак самолет отца был сбит. Он почувствовал, как обожгло пальцы правой руки. У мотора нарушился ритм работы, появились выхлопы черного дыма.

Федор с трудом спланировал самолет и посадил возле виноградников в пригороде Кагула. Он знал: что бы ни случилось, машина не должна попасть в руки врагов. Достал спички, но справиться не смог. К нему со словами «сейчас помогу» подбежал мужчина. Оттащил летчика от самолета, завязал тряпицей израненную руку, помог облить машину бензином. Когда пламя объяло фюзеляж, незнакомец вывел пилота через камыши на дорогу, где Федора подобрала военная машина.

Когда в феврале 1963 года отец, вступая в должность начальника Кагульского аэропорта, знакомился с подчиненными, стоявший рядом старик внимательно вглядывался в нового начальника, а тот его не узнавал. Лука Гайдашенко, сторож из тракторной бригады совхоза «Правда», напомнил, где и когда они встретились, так и не познакомившись. И эта вторая встреча была особенно теплой.

Отцу приходилось летать на разных типах самолетов, штурмовать противника, забрасывать снаряжение партизанам, а главным образом, выполнять воздушную разведку рубежей противника, разведку поля боя, оборонительных рубежей, аэродромов, военных объектов.

Он был одним из лучших разведчиков авиационного полка, который к концу войны носил название: 10-й Московско-Кенигсбергский отдельный дальнеразведывательный авиационный, Краснознаменный ордена Суворова полк. Он выполнял задания Ставки, находился в составе 1-й Воздушной Армии 3-го Белорусского фронта.

Летчиками полка проведено много стратегически важных воздушных разведок, требовавших пилотажа высшего класса. Очень опасными были полеты над вражескими укреплениями. Как правило, они выполнялись без прикрытия, на малой высоте. В таких условиях маневренность самолета ограничена, и экипажи знали, что могут быть встречены вражеским огнем. Если предстоял вылет в глубокий тыл, пилотам запрещалось вступать в воздушный бой, поскольку горючего хватало только на полет в оба конца. Но бои им навязывались.

Во время разведок следовало быстро и точно увидеть, подсчитать, запомнить вражескую технику и ее расположение, а часто и качественно произвести аэрофотосъемку. Оптики и конструкторы создали светосильные фотообъективы и широкоформатные фотоаппараты. Отец первым в полку провел их испытание в боевых условиях для перспективного и панорамного фотографирования на бреющем полете. Снимки давали возможность офицерам и солдатам увидеть расположение немецких войск и укреплений с высоты 100 – 300 метров. Однако вести аэрофотосъемку приходилось вдоль линии расположения немецких войск, как говорится, «висеть в воздухе», являясь мишенью для вражеских войск и объектом нападения немецких самолетов.

20 июля 1942 года по сигнальной ракете шестерка самолетов под командованием старшего лейтенанта Журавлева вылетела навстречу фашистским самолетам и через две-три минуты на высоте двух тысяч метров отец насчитал около трех десятков немецких «лапотников», так наши пилоты называли «Юнкерс-87». Несколько секунд – и по сигналу ведущего на встречно-пересекающихся курсах началась почти лобовая атака. «Юнкерсы» шарахнулись в разные стороны, при этом два самолета столкнулись, загорелись и упали на землю. В первой атаке наши летчики сбили четыре машины, остальные ретировались. Наши истребители, продолжая преследование, сбили еще три «лапотника».

У самолета отца была перебита тяга управления, повреждена левая плоскость. Неуправляемый самолет свалился в штопор. Земля катастрофически приближалась. Федор покинул самолет и на высоте 400 – 500 метров дернул кольцо парашюта. Линия фронта рядом, гитлеровцы открыли беглый огонь. Удалось приземлиться на нейтральной полосе вблизи траншей наших пехотинцев. Плотным огнем по позициям противника они прикрыли перебежку отца.

В феврале 1943-го Селиверстова вызвали в штаб авиаполка. Командир, полковник Зубарев, подвел его к карте и сказал: «Надо слетать в район брянских лесов. Там немцы заблокировали партизан. Надо выручить наших людей – доставить боеприпасы, продовольствие, медикаменты».

Внимательно изучив маршрут полета и место выгрузки груза, отец понял, что задача неисполнима, и сказал об этом командиру. Зубарев помолчал и откровенно признался: «В этот район уже было несколько вылетов. Все неудачные. Мы потеряли два самолета и не знаем, что с летчиками. Немцы организовали усиленный воздушный заслон. Туда еще можно, но оттуда… Сам понимаешь. А не лететь нельзя».

Отец подумал и сказал: «Я готов к выполнению задания. Когда вылетать?». Зубарев пристально посмотрел на него, и в его суровом взгляде мелькнуло что-то такое, что заставило сердце забиться: так, наверное, отец смотрит на сына, когда отправляет на верную смерть. Командир распорядился подготовить самолет к спецзаданию, а лейтенанту велел отдохнуть до вечера.

За час до взлета отца разбудил механик Виктор Лукьянов. Доложил, что машина готова. В штурманской Зубарев лично проинструктировал, дал несколько важных советов, проверил карту и приказал: «Иди». У самолета пилота встретили штурман Нейдинов и стрелок-радист Журавлев. Экипаж отправился на задание.

Фашисты, перехватившие партизанскую шифровку, усиленно контролировали тот район брянских лесов. Но погода испортилась, и они перестали ждать русских летчиков. Вероятно, и партизаны не ожидали подмоги, поскольку на подлете экипаж не увидел условных пяти костров.

Неужели, добравшись до цели, не выполним задание? Отец сделал вираж над лесом, подавая условный знак «свой», и опять пошел в заданный квадрат. На снегу замелькали тени, вспыхнули костры, в воздух полетели зеленые ракеты по числу костров. Вот радость! Груз сброшен точно. На развороте отец увидел, как партизаны укладывали груз в сани, бросали шапки вверх, обнимали друг друга, махали своим спасителям.

С хорошим настроением экипаж лег на обратный курс, но фашисты обнаружили самолет. Зенитные снаряды рвались все ближе. Повредили хвостовое оперение, пробили крыло, фюзеляж. Двигатель и бензобаки не задело. Почти неуправляемая машина летела среди шквала зенитного огня. Отец обратился к Журавлеву – молчит, запросил штурмана, старого боевого товарища Сережу Нейдинова – тоже не отвечает. Погода на пределе возможного. Хорошо, что в воздухе ни одного вражеского самолета.

Разрыв. Обожгло левую ногу. По расчетам скоро должен быть аэродром. При посадке жгучая боль заставила вскрикнуть – самолет подбросило, качнуло, и отец потерял сознание.

Очнулся Федор в госпитале после операции – осколок удалили, но боль не давала покоя. Хотел спросить, что с экипажем, но сделал неудачное движение и потерял сознание. Под вечер пришел в себя, увидел в дверях командира полка с сопровождающими.

Зубарев расцеловал Селиверстова и тихо сказал: «Запрещают с тобой говорить. Но я так рад, что ты жив! А экипаж твой погиб. Теперь надо быстрее поправиться и мстить фашистам. К ордену тебя представили. Шифровку от партизан получили: груз в целости, благодарят экипаж. Как ты сам остался жив – не пойму, да еще до аэродрома дотянул. Самолет изрешечен, нет живого места».

На другой день раненого навестил механик Виктор Лукьянов и рассказал, как было:

– Самолет при посадке лег на левое крыло, проутюжив метров 300 пахоты. Вытаскивали тебя полуживого, а ты все кричал, ругался и отбивался. Думал, видимо, что к врагам попал. На машине восемнадцать крупных пробоин. Все удивляются, как ты дотянул до аэродрома и сел.

Еще механик сказал Федору:

– Очень много разговоров про твой подвиг. Скоро тебя навестят французские летчики из полка «Нормандия – Неман», он формируется на нашем аэродроме.

На следующий день пришли французы в парадных мундирах, при галстуках, шумные, веселые, с переводчиком. Видя плохое состояние пилота, вскоре стали прощаться. Переводчик сказал Федору: «Они восхищены вашим подвигом».

Через месяц отец, прихрамывая, стал ходить. После госпиталя его допустили только к пробным полетам на восстановленном самолете. Потом он еще не раз летал в тыл врага, и ему всегда удавалось выполнить задание и вернуться.

23 февраля 1943-го в районе разведки три «мессершмитта», внезапно вынырнув из-за облаков, с короткой дистанции атаковали самолет Селиверстова. Машина получила много осколочных и пулеметных пробоин, было повреждено хвостовое оперение. Пулемет тяжелораненого штурмана Силина молчал. Отец погасил скорость, фашисты не рассчитали, проскочили. Последовал залп, и «мессер» врезался в землю.

Самолет Селиверстова был трудно управляем, но мотор работал хорошо. Немецкий пилот с близкого расстояния жестами показал отцу, что ему «крышка». А тот в ответ показал кулак и, с трудом уклоняясь от атак, вывел самолет на свою территорию. «Мессеры» не отставали, норовили зайти в хвост самолета. И тогда Валентин Силин из последних сил открыл огонь. «Летающая крепость» с воем помчалась к земле. А на подмогу нашим летчикам с ближайшего аэродрома поднялись четыре Яка.

При подходе к аэродрому отцу с трудом удалось выпустить шасси. Посадку он производил на ступицы, так как пневматики были пробиты. Сел на аэродром в Грабцево, и двигатель отключился – кончилось горючее. Штурмана с множеством осколочных ран в тяжелом состоянии увезли в госпиталь.

Самолет, выдержавший восемнадцать атак, был так изрешечен, что на него было страшно смотреть. Помимо пулевых, тринадцать крупных пушечных пробоин снарядами «Эрликон». Плоскости самолета в некоторых местах от пулевых и осколочных пробоин напоминали решето.

Чтобы управлять машиной в подбитом состоянии, нужны незаурядное мастерство и опыт. На родном аэродроме самолет долго осматривали французские летчики из эскадрильи «Нормандия – Неман». Они хотели увидеть человека, который умеет летать на «решете». Один из них обнял отца, поднял его над землей и сказал: «Мерси, русский товарищ».

В 1943-м Федору Селиверстову присвоили звание капитана, он стал коммунистом, а 1 января 1944 года ему вручили второй орден Красного Знамени.

В июле этого же года отец и штурман Михаил Крюковский получили задание разведать и заснять позиции противника в районе Вильнюса. Там они обнаружили замаскированный аэродром с тремя десятками самолетов. Увидели город, опоясанный окопами, противотанковыми рвами, дотами, дзотами. Немцы готовились к упорной обороне.

На железнодорожной станции было большое скопление боевой техники, транспорта и живой силы противника. Стояли платформы с танками, артиллерией, укрытые брезентом штабеля ящиков с боеприпасами, цистерны. Отец дал очередь зажигательными пулями по цистернам. Мгновенно вспыхнул пожар. Значит, емкости с горючим. Экипаж увидел и сфотографировал все, что нужно.

Отец быстро поднял самолет вверх, взял курс на свой аэродром. Но в этот момент на Ил-2 свалились три «Фокке-Вульф-130», очевидно дежурившие в районе станции. Один разведчик против трех истребителей! Но спасение в маневре. Фашистский самолет приблизился к Ил-2 на опасное расстояние. Отец убрал газ, и вражеская машина, не рассчитав, пролетела вперед. Секунды решали все. Федор дал пулеметную очередь, и «фокке-вульф», неуклюже перевернувшись в воздухе несколько раз, стремительно полетел к земле. Вторую машину подбил штурман. Третий истребитель упорно преследовал воздушных разведчиков, но у линии фронта повернул назад. В этот день советскому командованию были доставлены важные сведения.

В октябре 1944-го экипаж Ил-2 капитана Селиверстова, выполняя разведзадание, вскрыл танковую группировку противника, обнаружив свыше 200 танков, но был обстрелян. Отец посадил самолет на фюзеляж, получив при этом перелом руки и ноги. Скопление танков противника было уничтожено советскими войсками.

За время боевых полетов отец сбил 11 вражеских самолетов, подавил огонь 6 точек зенитной артиллерии и зенитных пулеметов, уничтожил 22 машины, 2 паровоза, 5 мотоциклов, 4 подводы с грузом и 96 фашистов.

23 февраля 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Федору Селиверстову присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за 157 боевых вылетов на Ил-2 на разведку и фотографирование и проявленные при этом доблесть и мужество. Всего же он совершил 236 успешных боевых вылетов. Награжден также двумя орденами Красного Знамени, тремя орденами Красной Звезды, двумя орденами Александра Невского, двумя орденами Отечественной войны I степени и десятью медалями.

Почему в смертельных поединках, в неравных боях отец оставался победителем, возвращался с заданий живым? Он был асом, умел быстро ориентироваться в ситуации и мгновенно находить оптимальное решение. «Выполнить задание, – говорил он, – это как пройти над пропастью по струне. Быстро, целеустремленно, не сомневаясь. Тогда уходит страх».

После войны отец продолжал служить в Вооруженных Силах страны, занимался восстановлением аэроклубов. Служил на командных и штабных должностях, в том числе и на Сахалине. В 1958 году был демобилизован в звании гвардии подполковника. 37 лет работал диспетчером по управлению движением самолетов и начальником аэропорта в Кагуле.

Федор Петрович всегда вел активный образ жизни. Как лектор общества «Знание» большое внимание уделял патриотическому воспитанию молодежи. Часто выступал в учебных заведениях, на промышленных предприятиях, в организациях и учреждениях, был интересным рассказчиком и желанным гостем. Принимал участие в походах по местам боевой славы. Выйдя на заслуженный отдых, продолжал вести общественную работу, являясь членом ЦК ДОСААФ Молдавской ССР. Имя отца занесено в Золотую книгу почета Молдавской ССР. Он – почетный гражданин г. Кагул, улица, где он жил, носит его имя, на доме установлена мемориальная доска. В центре подмосковного г. Егорьевска Федору Селиверстову установлен памятник. Его имя выбито золотыми буквами в зале Героев Советского Союза на Поклонной горе в Москве.

ПОХОЖИЕ ЗАПИСИ
баннер2

СВЕЖИЕ МАТЕРИАЛЫ