Пятница, 29 марта, 2024

Защитники детей

Не плачь! Ты не один.

В последнее время федеральные телеканалы активно эксплуатируют тему неблагополучных семей. У зрителей часто складывается впечатление, что органы опеки и попечительства просто зверствуют, отбирая детей у нормальных родителей только потому, что у семьи нет благоустроенного просторного жилья или достаточного дохода. «А как у нас?» – спрашивают сахалинцы.

В каждом муниципальном образовании свой орган опеки и попечительства, который работает, подчиняясь руководителю департамента образования. Наш корреспондент встретилась с Н. Ковальчук, руководителем отдела опеки и попечительства областного центра, чтобы задать интересующие наших читателей вопросы.

– Наталья Владимировна, существуют ли прописанные в официальных документах критерии, в соответствии с которыми ребенка можно изъять из семьи? Например, по причине ее бедности?

– Хочу подчеркнуть: для того чтобы забрать ребенка из семьи, необходимо установить наличие непосредственной угрозы жизни и здоровью ребенка. Какие это могут быть угрозы? Притон в семье, пребывание в квартире асоциальных личностей, которые могут применить агрессию к ребенку; применение к ребенку физического, в том числе и сексуального, насилия; опасные условия проживания в нежилом, неприспособленном или сильно пострадавшем, к примеру, от пожара, помещении, крайняя степень аварийности жилья.

Пьяная мать, антисанитария, отсутствие в доме еды – такие ситуации, увы, являются достаточно типичными. Впрочем, иногда увиденное нашими сотрудниками плохо поддается описанию.

Был случай, когда в одной семье мама пропала на три дня. Об этом сообщили соседи. Дома оставались трое детей: от пяти месяцев до 7 лет. Так вот двое старших делали все, чтобы младший братик не погиб. Почистили морковку, дали ему вместо соски. Наши сотрудники обнаружили в доме грязный тазик с какой-то густой смесью, в которой стояла ложка. Это дети пытались приготовить малышу молочную смесь, но не смогли ее правильно развести. Естественно, детей мы забрали.

– Вы упомянули аварийное жилье. Но у нас еще много такого жилья!

– Здесь речь идет о крайней степени аварийности жилья, в котором проживать опасно для жизни. А что касается ветхого и аварийного жилищного фонда, разве можно вменять родителям в вину, что сложились такие условия жизни? Если они думают о детях, то и в таких домах умудряются обеспечить нормальные условия проживания. Никогда эти обстоятельства не были причинами изъятия детей! Правда, для некоторых родителей, которые не работают, пьют, проживание в аварийном жилье служит оправданием бездушного отношения к своим детям.

– А на доходы родителей вы обращаете внимание?

– Важен не размер дохода. Важно выяснить наличие средств как таковых для содержания семьи и возможности обеспечения основных потребностей ребенка. Доход может быть скромным, при этом у ребятишек есть все элементарно необходимое. Тут при оценке ситуации нормой должны быть разумность, целесообразность и отношение родителей к своим родительским обязанностям, а не собственные представления специалиста о материальном благополучии. Возможно, средств у семьи действительно не хватает ввиду стечения трудных жизненных обстоятельств (болезнь, утрата кормильца, потеря работы и др.).

Способы оказать помощь такой семье есть, дети не должны нуждаться и выживать! Это и единовременное оказание материальной помощи, и постановка на учет семьи в качестве нуждающейся (малоимущей), и помощь в трудоустройстве, и временное предоставление детям государственного обеспечения при условии пребывания в учреждениях социальной защиты на необходимый семье срок. Знаете, сегодня законодательством даже предусмотрено заключение трехстороннего соглашения между родителем, госучреждением и органом опеки и попечительства на проживание ребенка в течение определенного срока в госучреждении без какого-либо ущерба для родительских прав мамы и папы. То есть речь идет о заинтересованности и активности самого родителя, его желании изменить ситуацию, а не о попытках найти оправдание собственному бездействию. Поэтому к каждой семейной ситуации подход сугубо индивидуальный.

– Забрать ребенка из семьи – это, наверное, жесткая процедура?

– Очень. Наши специалисты выезжают в семью (бывает, и по анонимному звонку), проверяют информацию. Отобрание – это немедленная изоляция ребенка от семьи. Проводится она на основании соответствующего распорядительного акта. В семидневный срок в суд подается иск в защиту ребенка. В обязательном порядке уведомляется прокуратура.

Эта процедура, хотя и предусмотрена семейным законодательством, на мой взгляд, весьма критична для семьи. Ребенка забрали, и существование семьи как таковой прекращается. За этим, как правило, следует лишение родительских прав. Для нас это крайняя мера. Но случается, что отобрание – это единственный способ сохранить ребенку жизнь и дать ему шанс воспитываться в нормальных условиях, к примеру в замещающей семье, вырасти, получить образование. Не без гордости скажу, что с 2013 года департамент образования не издал ни одного распоряжения об отобрании детей.

– Но ведь и в дом малютки, и в социально-реабилитационный центр все это время поступали дети из неблагополучных семей. Разве не так?

– Но без жесткого их изъятия у родителей. Как это получается? Мы применяем действующие законодательные акты, стараясь использовать их с учетом максимальной пользы для ребенка. С одной стороны, они позволяют защитить ребенка, оказавшегося в критической ситуации, изолировав его немедленно из негативной среды, с другой – сохранить ему шанс на возвращение к родителям, побудив их к неотложным действиям по исправлению ситуации. Наш отдел тесно сотрудничает с полицией.

Законодательно принять решение об изоляции ребенка из социально опасных условий сегодня может и сотрудник полиции. Законом «О полиции» и действующими инструкциями, в частности инструкцией по организации деятельности подразделений по делам несовершеннолетних органов внутренних дел, предусмотрен целый комплекс мер, которые сотрудник такого подразделения может применять в отношении родителей, если они не исполняют свои обязанности по воспитанию, обучению, содержанию детей или отрицательно влияют на их поведение, жестоко обращаются с ними. Сотрудник имеет право обследовать семейно-бытовые условия жизни несовершеннолетнего, принять решение о доставлении в медицинское учреждение или учреждение социальной защиты подкинутого или заблудившегося ребенка. Также предусмотрена процедура помещения ребенка в учреждение соцзащиты, если он находится в ситуации, угрожающей его жизни и здоровью, при этом отобранием это не является и не влечет немедленного обращения в суд с иском о лишении родительских прав родителей.

Наши сотрудники выезжают на проверки вместе с полицейскими. Мы пытаемся убедить родителей, что для сохранения семьи им необходимо самостоятельно принять решение о временном определении ребенка в социально-реабилитационный центр, так как оставить его в семье при сложившихся обстоятельствах просто невозможно. Работа с родителями продолжается в течение всего времени пребывания ребенка в реабилитационном учреждении.

– Насколько она эффективна?

– Заинтересованные в возврате детей родители приходят к нам. Мы разъясняем им элементарные понятия об их ответственности и правах детей воспитываться в нормальной семье. С неблагополучными семьями работа идет комплексно. В ней, кроме нас и полиции, участвуют специалисты наркологического диспансера, центра занятости населения, педагоги, психологи, социальные работники, родственники и даже неравнодушные работодатели родителей, бывало и такое. Родителям даются направления на лечение от алкоголизма и для трудоустройства. К сожалению, некоторые родители привыкают к отсутствию ответственности и обязательств перед детьми, пока о них заботится государство, поэтому без видимых угрызений совести принимают решение продлить время нахождения сына или дочери в учреждении, особо не стараясь принимать меры по их возвращению в семью. Но, уверяю вас, еще ни один ребенок не пожелал остаться в таком детском учреждении надолго или навсегда, малышам очень хочется домой, в семью. К счастью, большинство родителей все же спохватываются и изменяют образ жизни. Для этого мы и работаем!

Недавно анализировали ситуацию по обращениям в суд по вопросам лишения родительских прав. С 2011 года их число сократилось в разы. Общая политика нацелена на сохранение ребенку кровной семьи. Более того, сейчас мы серьезно обсуждаем с коллегами из органов и учреждений системы профилактики, какие меры необходимо принять, чтобы содействовать родителям в восстановлении их родительских прав, если не удалось в свое время избежать лишения.

– Наталья Владимировна, вы сами придумали такую «мягкую» форму изъятия детей из семьи?

– Нет, мы действуем в соответствии с законом. Это не какое-то «ноу-хау», а нормальное прочтение законодательства. Мы с органами внутренних дел пришли к пониманию и просто принимаем здравые решения, которые позволяют изолировать ребенка и вернуть его в семью, когда проблема будет преодолена.

– Совсем недавно произошел случай, всколыхнувший сахалинские социальные сети: ребенок из благополучной семьи почему-то оказался в социально-реабилитационном центре… И обвинили в этом ваш отдел.

– Мы, что называется, в очередной раз подверглись нападкам со стороны «общественного» мнения, права на существование которого я не отрицаю, но полагаю, что любая ситуация, прежде чем будет «назначен виновный», должна быть тщательно проанализирована. Четырехлетнего ребенка подобрали на улице сотрудники полиции. Он плохо говорил и не смог назвать себя. Единственно правильное решение было – поместить его в социально-реабилитационный центр. Никакого отобрания при этом не произошло. А случилось вот что: мама отпустила двух детей погулять. Одному ребенку 7 лет, другому – 4. Дети со двора ушли. Младшего нашли в квартале от дома, он умудрился даже пересечь проезжую часть. О событии мы узнали из СМИ уже на другой день. И вполне резонно посчитали, что не совсем нормально, когда маленькие дети гуляют без взрослого пригляда. Проехали в семью, пообщались с родителями, получили информацию о семье из школы и детского сада, одним словом, убедились, что ситуация для семьи нетипична и ребенок может быть возвращен домой. Чтобы ребенок больше не «терялся», маму мы обязаны были строго предупредить о необходимости усилить контроль за ребятишками, ведь ситуации, когда дети остаются без надлежащего надзора родителей, не всегда заканчиваются благополучно.

Кстати, случаи, когда дети теряются, не так уж редки. И не всегда в этом виноваты родители. Однажды маленькая девочка, воспользовавшись тем, что бабушка уснула, собрала рюкзак и ушла «в поход». Мама была на работе. Хорошо, водитель маршрутки, в которую села девочка, оказался внимательным и неравнодушным и сообщил о «путешественнице» в полицию.

– Откуда вы получаете информацию о неблагополучных семьях?

– От людей, составляющих ближайшее окружение ребенка: воспитателей, педагогов, родственников, соседей, вторых родителей. Недавно к нам приходила восемнадцатилетняя девушка, рассказала, что переживает за судьбу младшего сводного брата. Родители много пьют. Она сама росла в неблагополучной обстановке, поступила учиться – ушла из дома. Готова забрать к себе брата, оформить опеку. Работаем с этой семьей. Сестра вполне может стать опекуном, закон это позволяет. Но мы не теряем надежду сохранить ребенку родителей, кровную семью.

– Случаются ли оговоры родителей?

– Бывает, когда пытаются насолить друг другу соседи или бывшие супруги. Все сообщения, поступающие в отдел, регистрируются. Те, кто желает свести счеты, как правило, действуют анонимно. Мы проверяем всю информацию, даже анонимную. Внимательно выслушиваем попавшего «под прицел» родителя. Люди часто знают, от кого исходит негативная информация.

Но есть случаи, когда наше профессиональное чутье подсказывает, что нет дыма без огня. В итоге оказывается, что основания для обвинения родителей в ненадлежащем исполнении родительских обязанностей имеются. В последнее время мы все чаще сталкиваемся с ситуациями, когда за внешним благополучием семьи кроются глубокие проблемы. Не всегда это прямое физическое насилие или жестокое обращение с несовершеннолетним. Не менее тяжелые последствия для ребенка могут иметь и пренебрежительное, равнодушное отношение к нему со стороны близких людей, подчас откровенное его неприятие как родного существа. У этого могут быть глубокие психологические предпосылки, идущие из детства самого родителя, а иногда причины намного банальнее – пристрастие матери или отца к алкоголю, наркотическая зависимость. При этом и в доме «полная чаша», и доход семьи выше среднего. Часто дети из таких семей убегают и становятся жертвами преступлений либо легко вовлекаются в преступную среду.

– Достаточно ли полномочий у сотрудников опеки и попечительства, чтобы отстаивать права детей?

– Достаточно. В целом законодательная сторона нашей деятельности отрегулирована. В городе сложилась и функционирует система профилактики детской безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних, работа которой, на мой взгляд, приносит положительные результаты. С 2014 года значительно сократилось количество семей, состоящих на учете как находящиеся в социально опасном положении. Думаю, что органу опеки или иным структурам, так или иначе связанным с проблемами семьи и детства, не требуется дополнительного развязывания рук, чтобы помочь ребенку и его семье выбраться из критической ситуации. Нам совсем не хочется прийти к практике государств, где процветает ювенальная юстиция, вводить систему, при которой семью лишают собственных воспитательных полномочий, разрушают ее без суда и следствия иногда по неразумению самого ребенка, пытающегося «проучить» своих родителей, или из-за чужого предвзятого мнения.

Считаю, что принцип независимости семьи, в том числе и от общественного мнения, должен соблюдаться. У нас своя исторически сложившаяся система воспитания, в которой адекватный родитель вправе самостоятельно принимать воспитательные решения, если необходимо – вводить ограничения для детей, при этом действовать, не унижая ребенка, а договариваясь с ним, проявляя к нему любовь и уважение.

Н. КОТЛЯРЕВСКАЯ.

Предыдущая статья
Следующая статья
ПОХОЖИЕ ЗАПИСИ
баннер2

СВЕЖИЕ МАТЕРИАЛЫ