Обычной фотоплёнки фотокорам всегда не хватало, как патронов в бою. Выручали военные журналисты, они делились просроченной. В банках её было 300 метров. Но надежд на качество было мало – высокая чувствительность снижалась, она теряла контраст и вуалировала. Поэтому фотографы «Советского Сахалина», раздобыв такую плёнку, прежде чем отправиться на задание, заходили к друзьям в редакционные кабинеты и делали фотопробы. Это помогало подобрать режим обработки.
А была такая методика: опускаешь кусочек плёнки в проявитель, потом ещё раз («ступенькой»). Одна её часть дольше проявлялась, другая быстрее. Исходя из этого фотокорреспонденты решали, как действовать.
Перед съёмкой в темноте лаборатории из больших банок отматывали необходимое количество плёнки. Ведь в обычной кассете было 36 кадров, этого не всегда хватало на выполнение редакционного задания. Я, к примеру, в темноте отмерял на руке метр, отрезал и аккуратно наматывал на катушку. Чтобы на светочувствительном слое не оставались следы пальцев, держал плёнку за перфорированные краешки.
Иногда наматываешь-наматываешь, потом подтягиваешь отрезок, чтобы рулончик был плотным, но при этом плёнка с микрочастичками нередко царапалась. Фотокор «Советского Сахалина» Валерий Токарский учил меня, неопытного, многим фотографическим хитростям: «Не подтягивай, старайся наматывать плотно».
Кроме больших банок, были и маленькие на 100 м плёнки. Кто ехал в командировку, тот в портфель или рюкзак клал такую коробочку, где компактно помещалась дюжина кассет.
Если надо было поскорее сдать в номер фотографии, мы старались быстрее вернуться в редакцию, чтобы проявить, высушить плёнки, напечатать и отглянцевать снимки.
Стоял у нас в лаборатории сушильный шкаф медицинского назначения. Туда подвешивали плёнки, а чтобы они не сворачивались, когда вентилятор дует, снизу за перфорацию цепляли грузики на крючках. Позже шкаф убрали, и каждый сушил плёнки в своей лаборатории.
Из всех «каморок» у Валерия Токарского была самая большая. Правда, вытяжной вентиляции не было, отчего чувствовался довольно сильный запах химикатов. Ведь фотографы взвешивали и хранили химические растворы, реактивы в мешочках.
В «каморке» Владислава Титова с занавешенным окном было холодно, зато растворы на подоконнике не портились.
Валерий Токарский наливал проявочные препараты в бутылку 0,7 л – так ему было удобнее термометром замерять температуру, определяя, соответствует ли она 20 градусам. Приходилось учитывать и площадь окисления растворов. К примеру, у горлышка бутылки она значительно меньше, чем в литровой банке. Валерий, зная об этом, шёл и на такие хитрости: наливал растворы в большую бутылку и опускал в неё какой-нибудь не тонущий предмет, значительно уменьшающий площадь окисления. К примеру, кусочек полиэтилена, после чего затыкал бутылку пробкой. Раствор, как правило, наводил на месяц работы. У него в запасе всегда были бутылка для оперативности и весы для точности приготовления химикатов. Я тогда тоже по его примеру купил школьные весы.
Владислав Нефёдов, бывший ответственный секретарь и зам. редактора газеты «Молодая гвардия».
