Спектакль «Скупой» на сцене Чехов-центра поставил санкт-петербургский режиссер Олег Еремин. Заканчивая 85-й сезон произведением отца классической комедии, Чехов-центр испытал в известной степени своего зрителя на прочность. Сразу оговорюсь, что особых покушений на нравственные устои в последней премьере не углядела, хотя вольность обращения с классиком имела место, при том, что создатели брали во внимание меру консервативности публики и пристопорили размах своей фантазии.
Когда-то в северной столице довелось видеть постановку Александра Баргмана «Смешные поневоле» по мотивам двух пьес Мольера – «Смешные жеманницы» и «Брак поневоле». C учетом того, что в своем режиссерском дебюте в Александринском театре Олег Еремин сделал гибрид из произведений двух неравноценных авторов – «Мухи-Цокотухи» К. Чуковского и «Мухи» И. Бродского, подспудно ожидалось, вероятно, продолжение стиля. В «Скупом» режиссер сделал то же, но иначе – скрестил два театра.
Первым потрясением зрелища, чисто по очередности, стала сценография художника Сергея Кретенчука. От афишек с каракулями (это портрет Гарпагона, уточнил автор) и лошади на занавесе до красно-желтой геометрии сценического пейзажа – все вызывает вопросы, и не факт, что вы получите ответы. Частично завесу непоняток приоткрыл режиссер, заметивший: «Все «ноги» растут оттуда». Оттуда – из театра Мольера, подлинный лик и подробности существования которого известны только театроведам. В наш корректный век недовольные зрители как минимум тихо покидают зал, как максимум – постят гневные комментарии на интернет-форуме. В театре Жана-Батиста Мольера публика была непосредственней, а профессия актерская – просто героической. В случае провала свое «фи» зрители выражали, забрасывая сцену яблоками, яйцами, помидорами. Судя по натюрморту на сцене, предыдущий спектакль был освистан. На сцене царит полный бедлам, фарсовые ухватки и вопли площадного представления впадают в диссонанс с велеречивыми текстами драматурга. Но такими толстыми намеками в спектакле проступает XVII век, когда театр был гораздо ближе к «просто жизни», по мысли режиссера, а также – в костюмах, в музыке Ж. Люлли, придворного композитора Людовика XIV, гриме на лицах актеров, как будто наложенном малярной кистью.
«Сюжет меня как режиссера никогда не волновал, – говорил О. Еремин, – для меня главное – чтобы на сцене были живые люди и между ними происходили столкновения. Если отец причиняет боль детям, любимый – возлюбленной, это всегда современно. Если человек влюбляется, завидует, боится одиночества, смерти – это никуда не девается, даже если мы полетим на Луну или Марс… Менее всего хотелось бы устраивать на сцене музей». Классической патетикой тут и не пахнет: Гарпагон может буквально плюнуть в глаз девушке, и не раз, невесте заткнут рот букетом, а фраза «лезть на стенку» решена буквально – на нее лезут по лестнице страдающие от жлоба-папаши Клеант и Элиза.
Текст 1668 года сохранен в целости, но восприятие его изменилось, потому что времени утекло много. И то, что вчера казалось достойным порицания, сегодня обнажает оборотную сторону медали. Исполнителя главной роли Владимира Байдалова, за последние годы ставшего одним из лидеров труппы Чехов-центра и любимцем публики (на него ходят отдельно), режиссер присмотрел еще в омском Пятом театре. В Чехов-центре их тандем сложился на эскизе к спектаклю «Собачье сердце» прошлой осенью. В Гарпагоне Владимира Байдалова, исполняющем практически ритуальные пляски вокруг заветной шкатулки, шутовская внешность и темперамент сочетаются с жестоким умом и детской мечтательностью. Рисунок его роли заставляет видеть в Гарпагоне человека, который жаден не по злобе натуры, а ищет в ближних верности и участия, но смутно чувствует, что нет ни того, ни другого ни за какие деньги. Может быть, оттого, что, кроме гнусных инсинуаций со стороны детишек, зациклившихся на своих страстях – хочу жениться!, – никаких добрых чувств не проистекает. И они почему-то совершенно уверены, что скупость папаши – единственная преграда к счастью, а дальше все будет сказочно хорошо.
Неизменно умение актеров Чехов-центра добросовестно погружаться в дебри буйной режиссерской фантазии. На 9/10 удача спектакля, по словам О. Еремина, обусловлена распределением ролей. Это справедливо в отношении самого яркого после Байдалова пятна в «яичнице c помидорами» – Сергея Авдиенко (Клеант), инфантильного «мажора» в парике размером с небольшое облако, которому обойти в соперничестве за сердце девушки папашу, не по годам резвого, важнее, чем сама девушка. Не выросла, судя по детским шортикам, и другая жертва папиной тирании – Элиза (Татьяна Никонова), охотно внимающая урокам лицемерия от змеевидного жениха Валера (Илья Романов). У Мольера, может, и были какие-то иллюзии и надежды в отношении героев, но в современном восприятии они явно утрачены.
В «Скупом» несколько смысловых слоев. Помимо самого верхнего пласта «деньги – зло, зла не хватает», помимо темы семьи как ячейки общества, имея которую все равно можно остаться в удушающем одиночестве, Чехов-центр выводит наружу и размышление о себе любимом, о театре наших дней. Балансируя между «ни в коем случае не комедия положений» и «только не музей», Олег Еремин использовал исходные данные, чтобы попытаться сократить дистанцию между зрителем и сценой. Не в том смысле, что мы придем в следующий раз в театр с помидорами-яйцами. Скорее, он говорит о раздвижении границ внутренней свободы, позволяющей с любопытством вглядываться в «племя младое, незнакомое» на сцене, а не возмущаться тем, что позволяют себе «эти художники». В каждом пазле пестрой, громокипящей мозаики «Скупого» просвечивает драйв, вкус которого в полной мере ощущают не только актеры, но и зрители. А деньги? Денег нет. Всем хорошего настроения.
И. Сидорова.
Фото Чехов-центра.
Гастроли и фестивали
Чехов-центр завершил пятидневные гастроли в Благовещенске. Были показаны спектакли «Визит старой дамы», «Свет-Луна», «Так же, как все…», «Прекрасное далеко», «Шутки Чехова». Постановки пришлись по душе амурчанам.
На гастролях была труппа из 50 человек. Художественное оформление – декорации, костюмы, реквизит – доставляли в Благовещенск тремя фурами.
А труппа Сахалинского театра кукол вернулась на Сахалин с двух международных фестивалей: «Мелиховская весна» (Россия) и BITEI-2016 (Молдова). В Мелихово островной театр был единственным представителем кукольного направления, люди приезжали на его спектакли за сотни километров. В Кишиневе сахалинцы были единственным российским театром. И представили страну, по заверению худрука театра кукол А. Добролюбовой, достойно.
