Ровесники двадцатого века

Сегодня новой газетой никого не удивишь. Любой может зарегистрировать собственное печатное издание и начать борьбу за внимание читателей.
А 95 лет назад газета еще была в диковину. Первый номер «Советского Сахалина», как утверждал очевидец, люди жадно просматривали прямо на улице, вслух по складам произносили непривычное название газеты и заголовки статей.
Первую полосу открывали броские лозунги: «Рабочие и крестьяне Северного Сахалина! Привет Вам в день первого мая – день международного братства рабочих! Привет отряду войск красной армии, впервые ступившему на Сахалин! В великий для нас день братский привет трудящимся Японии!».
Кто написал эти и другие строки для первого номера газеты? Подписи редактора в номере нет.
Активные поиски следов первопроходцев «Советского Сахалина» были предприняты руководством редакции в начале 1975 года. Тогда газета отмечала свое 50-летие и готовилась принять высокую правительственную награду – орден Трудового Красного Знамени. Но совсем непросто оказалось навести нужные справки. Дело в том, что в 1947 году, когда редакция из старой столицы (Александровска) перебиралась в новую, контейнер с архивными материалами при погрузке случайно утопили в водах Татарского пролива. Безвозвратно пропали и личные дела, и газетные подшивки.
Поэтому в 1975-м за помощью обратились прежде всего в архивы органов власти. И кое-что узнали. В частности, из материалов Сахалинского ревкома следовало, что первым ответственным (читай – главным) редактором «Советского Сахалина» был назначен Николай Рудаков.
В 1925-м ему было 25. Образование низшее – четыре класса. Работал горнорабочим. С 1917-го по 1918-й состоял в партии левых эсеров. В октябре 1918-го вступил в РКП(б). Потом – Красная Армия. Рядовой, комиссар, начальник политотдела кавалерийской дивизии Первой Конной армии. В боях с польскими интервентами был ранен, потерял способность владеть правой рукой. После демобилизации приобрел разносторонний опыт партийной и советской работы, в том числе в аппарате Далькрайкома РКП(б). На Сахалин прибыл 1 апреля 1925 года…
И вот такой боевой товарищ, если верить документам, стал первым редактором «Советского Сахалина». Одновременно, согласно тому же постановлению ревкома, секретарем, заведующим типографией был назначен Павел Ахаров.
Но постановление вышло 3 мая 1925 года, а первый номер «Советского Сахалина» увидел свет 1 мая. Кто же редактировал этот выпуск?
Ясность удалось внести благодаря воспоминаниям Владимира Аболтина, возглавлявшего в 1925-м правительственную комиссию, которая принимала Северный Сахалин от японского военного командования.
И Аболтину в ту пору было 25.
Припоминая в 60-е годы перипетии своей сахалинской командировки, он сказал журналисту «Советского Сахалина» буквально следующее:
– На переговорах я получил согласие японского командования выпустить газету 1 мая. Причем мне, можно сказать, и пришлось ее редактировать…
Ко времени появления на Сахалине у Аболтина был опыт практической работы в редакции газеты «Нижегородский рабоче-крестьянский листок». Впрочем, совсем не в силу этого опыта его направили на остров. К 1925 году в послужном списке Аболтина подпольная работа в Латвии, участие в специальной военной операции в Турции, политические и командные должности в
9-й армии, военная академия, восточный факультет…
И все же первым редактором «Советского Сахалина» Аболтин считал не себя. И не Рудакова. А Павла Ахарова.
«Это был молодой, очень жизнерадостный, веселый и энергичный человек, заядлый фотолюбитель и, как все фотографы, непоседа» – так описывал своего коллегу Аболтин.
Итак, Ахаров Павел Ефимович. Хотя какой там «Павел Ефимович» – парню 24 года. Однако тогда взрослели быстро. За плечами уже Красная Армия, партийная и профсоюзная работа в Киевской и Гомельской областях. В августе 1924-го по партийной путевке Ахаров отбыл в распоряжение Дальбюро ЦК РКП(б). Работал завагитпропом Железнодорожного райкома города Читы. А когда пришло время принимать Северный Сахалин от японцев, вместе с правительственной комиссией был направлен на Сахалин.
«Мы с ним были дружны, вместе ездили по острову», – вспоминал Аболтин. По его словам, Ахарову приходилось работать и за наборщика, и за корректора, и за корреспондента. И за редактора?
Позже в архивах отыскались документы, которые это подтверждали. Причем в одном случае редакторский статус закреплялся за Ахаровым с 1 апреля, в другом – с 15 мая, а в третьем – с 18 июля 1925 года. В последнем случае его уже именовали ответственным редактором.
Совсем непросто разобраться во всех этих нюансах. Да и важно ли сейчас? Существеннее другое – и этот факт никем не оспаривается – 1 мая 1925 года вышел первый номер «Советского Сахалина».
В этот же день было подписано основное соглашение с японцами о передаче Северного Сахалина. Но по-настоящему значимость дня, как вспоминал Аболтин, все, кто был причастен к этому событию, ощутили, когда увидели александровцев, рассматривающих первый номер «Советского Сахалина».
«Два или три номера пахнущей краской газеты я положил в папку, чтобы отвезти в Москву. И, как оказалось, не напрасно: сохраненные мною экземпляры оказались вообще единственными», – писал Аболтин.
Кстати, в Российской государственной библиотеке (бывшая «ленинка») подшивка «Советского Сахалина» начинается с третьего номера. И вообще долгое время, вплоть до 1962 года, начальной датой выпуска газеты считалось 15 мая.
Интересно, что первый номер вышел без упоминания партийного органа, то есть формально как независимое издание.
В написанной Ахаровым статье «К советизации Северного Сахалина» были поставлены основные задачи. Они касались прежде всего хозяйственных вопросов, а также вопросов политического и культурного образования населения.
Стоимость одного экземпляра газеты определили в 20 копеек. В скобках для большей ясности было помечено – «сов. деньг.», то есть «советские деньги».
В конце июня газета стала органом Сахалинского бюро РКП и Сахалинского ревкома. Было принято решение, обязывающее всех членов бюро писать статьи и заметки.
«В очередной командировке, – вспоминал Аболтин, – я старался что-нибудь сделать и для газеты. Наряду с путевыми заметками публиковал статьи общеполитического характера. Так же поступали и другие товарищи. Сразу почувствовав, что это их газета, в нее активно стали писать рабочие и крестьяне».
В одной из заметок, подписанной Рабкор № 1, говорилось:
«Наши граждане нарасхват читают «Советский Сахалин». Да это и понятно. Выходившая до этого газета «Известия» (имеется в виду газета буржуазного толка «Еженедельные известия». – Прим. авт.) как нельзя более подходила только к господам советникам и т. п. александровским аристократам, а никак – к товарищу рабочему и крестьянину. Население с интересом читает первые номера. Сразу чувствуется что-то родное, близкое интересам только трудящихся. С полной уверенностью можно сказать, что в будущем жители Сахалина могут только радоваться при виде настоящей пролетарской газеты, где каждый может прочесть только правду из действительной жизни СССР, Сахалина и о международной политике».
Через три месяца редакция подвела некоторые итоги. В ее активе числилось 15 постоянных рабселькоров. Удалось наладить массовую подписку, и доходы редакции превысили ее расходы. И все же трудности оставались огромными, и газета откровенно рассказывала о них. Это были объективные трудности, преодолеть которые можно было только со временем: прежде всего малочисленность и рассредоточенность населения; слабая связь между населенными пунктами; безграмотность и большой процент нивхов, эвенков, которые долго не могли читать по-русски; пассивность, воспитанная годами оккупации; почти полное отсутствие полиграфической базы и опытных журналистских кадров.
Не редкостью было такое объявление: «В связи с летними отпусками и ремонтом типографии газета 13 сентября не выйдет, а выйдет 20 сентября. За счет этого будет выпущен расширенный номер к 8-й годовщине Октябрьской революции». Это означало, что сломалась «американка» – ручная плоскопечатная машина, а Ахаров заболел – он уже тогда был болен туберкулезом.
Популярности газеты способствовала действенность рабселькоровских материалов. Меры по ним принимались сразу, сигналы с мест обсуждались на заседаниях бюро РКП и ревкома. Редакция сообщала на своих страницах о принятых мерах. Скажем, селькор написал, что «в деревне хулиганит и вымогает некий Фомка. Куда смотрит прокуратура?». В следующем номере дается ответ под заголовком «Прокуратура не спит». И текст: «Фомка отдан под суд. Он оказался гражданином Альшевым Фомой Константиновичем».
А что же наши герои, творцы первого номера?
15 февраля 1926 года Павел Ахаров пишет в Сахпартбюро заявление с просьбой… освободить его от обязанностей редактора газеты.
К этому времени у Аболтина, Ахарова и начальника почтово-телеграфной конторы Худякова не сложились рабочие отношения с секретарем Сахпартбюро Рудаковым и председателем ревкома Шишлянниковым. 22 апреля 1926 года Сахпартбюро решило: «Ввиду халатного отношения к газете, неправильной линии, взятой по ряду вопросов, а также безответственных выступлений, подрывающих авторитет партийного органа, тов. Ахарова с работы в газете снять».
28 июля 1926 года Ахаров выехал из Александровска в распоряжение Далькрайкома. Дальнейшая его судьба неизвестна.
Недолго оставался на Сахалине и Рудаков, так, похоже, и не ставший редактором. Летом того же года решением партийных органов он был переведен в Хабаровск на должность заведующего краевой конторой «Совкино». В октябре 1927 года партколлегией Дальневосточной контрольной комиссии Рудаков «за организацию оппозиционной группы (троцкистской. – Прим. авт.) в Хабаровске и руководство фракционно-раскольнической работой, направленной против партии, за использование аппарата «Совкино» и подчиненных ему лиц в этих целях» из членов ВКП(б) был исключен и снят с занимаемой должности. Дальнейшая его судьба в точности неизвестна. Есть сведения, что Рудаков был арестован.
О дальнейшей судьбе Аболтина известно многое, практически все. Но далеко не все понятно. Жизнь этого человека вообще окружена ореолом романтической таинственности.
Вот лишь некоторые моменты его послесахалинской биографии… С 1927-го по 1928-й – генконсул в Харбине. Затем научная работа в Москве, защита докторской диссертации. После чего Аболтин на два года (1935 – 1937) отправляется в Пекин «под крышей» корреспондента ТАСС.
Безусловно, Аболтин имел отношение к военной разведке, что подтверждается изданным в 2002 году справочником по истории ГРУ, где его фамилия значится среди оперативных работников. Между маем 1943-го и 1948 годом в его анкете пробел. В упомянутом справочнике ГРУ говорится, что Аболтин был репрессирован, но когда именно и каким образом – о том сведений нет. Сам Аболтин в служебных анкетах и автобиографии ничего на этот счет не сообщает. Реабилитировали его в 1946-м. Но самое удивительное – и об этом косвенно свидетельствуют материалы его личного дела – в 1945-м Аболтин находился в Германии. Что он там делал и по какой линии – неизвестно… Значительная часть жизни Аболтина (почти двадцать лет) пришлась на работу в Институте мировой экономики и международных отношений, где он, будучи заместителем директора института, курировал направление политических исследований. Скончался Аболтин в Москве в 1978 году…
Редакционный архивариус.