Вторник, 19 марта, 2024

Криминал идет во власть, власть сращивается с криминалом

Кто и почему потакает «авторитетным» людям?

В декабре 2010 года председатель Сахалинского общественного правозащитного центра М. Куперман представил мне невысокого человека лет шестидесяти: «Знакомьтесь, Василий Петрович Самченко – председатель Углегорского отделения нашего правозащитного центра». Василий Петрович ехал тогда в Москву на прием к председателю следственного комитета России. Он вез целую кипу заявлений потерпевших с намерением вручить их лично в руки А. Бастрыкину. Но получить доступ к «самому» Самченко не дали. Однако чиновник, принявший заявления, клятвенно заверил, что обратно на Сахалин их ни в коем случае не отправят, во всем разберутся. И в тот же день Самченко сообщили по телефону из Углегорска, что сняты с должностей прокурор района и его заместитель, причем последний уволен «за нарушение присяги прокурора, совершение проступка, порочащего честь прокурорского работника». Естественно, следственный комитет не мог сработать столь стремительно. Отставке предшествовала долгая и изнурительная борьба углегорских правозащитников, которые в 2009 году организовали даже митинг с соответствующими требованиями. А вот папку с заявлениями из следственного комитета, вопреки клятвенному заверению, спустили-таки обратно на Сахалин и далее – в Углегорск.
Наряду с Самченко криминальными углегорскими историями активно занимались заместитель председателя районного отделения правозащитного центра Л. Самсонова, адвокаты С. Молчанов и Ким Сун Дя. После нескольких месяцев просмотра их переписки с правоохранительными структурами, а также материалов уголовных дел и отдельных судебных протоколов у меня сложилось впечатление о существовании целого букета злоупотреблений, покрываемых на областном уровне. К середине марта 2011 года было составлено открытое письмо президенту, отправленное Л. Самсоновой на соответствующий федеральный интернет-сайт. Одновременно ссылка на электронный адрес этого письма была опубликована в теме, размещенной на областном интернет-форуме, где после этого началось бурное обсуждение. И вот тут случился информационный прорыв. На связь стали выходить люди, имеющие конкретную информацию о творящихся в Углегорском районе криминальных делах, но остерегающиеся открыто об этом заявлять. Иной раз это были даже представители криминальных кругов. Отдельные реплики просто шокировали публику. И вскоре пошла череда отставок. Не знаю, была она связана с открытым письмом или нет, но сменился начальник в Сахалинском следственном управлении, в Углегорске другие люди пришли к руководству отделами МВД и ФСБ, криминальной полицией, угрозыском, следственным отделом полиции. Прислали замену и только что назначенному молодому прокурору, с которым местные жители как раз начали связывать надежды на перемены. На своем месте осталась лишь председатель Углегорского городского суда, минувшим летом переназначенная на новый срок. Тем временем на открытое письмо, адресованное президенту России, пришла очередная отписка из Южно-Сахалинска. А в день, когда сложил свои полномочия начальник углегорского отдела МВД, на форуме «Сах.кома» появилась целая обойма новых ников (псевдонимов, под которыми регистрируются участники обсуждения), от лица которых на правозащитников обрушились потоки грязных оскорблений и клеветы. Правда, чаще всего грязь лилась анонимно. Обращения по этому поводу в полицию всякий раз оканчивались тем, что после многомесячной волокиты приходили отказы в возбуждении уголовных дел – то «ввиду отсутствия состава преступления», то в связи с невозможностью установить личность виновного лица.
Из большого вороха разномастной информации стала вырисовываться следующая картина. В середине 90-х годов двое оперативников местного УБОПа были задержаны при получении меченых купюр в качестве дани от предпринимателя, которому, по его словам, взамен обещали отсутствие проблем с бандитами. Дело тянулось не менее полутора лет. Следствие вел очень хороший следователь – Григорий Крещенецкий, ныне блестящий адвокат, делом доказавший свою порядочность. (В его активе – освобождение из тюрьмы пенсионера из села Песчанское, осужденного за убийство вооруженного грабителя, ночью проникшего к нему в дом и напавшего на пенсионера, когда тот спал. Второе известное достижение Крещенецкого – реабилитация одной из двух девушек, обвиненных в организации преступной группы за то, что во время уборки они вынесли из салона самолета несколько пакетов с соком, оставшихся неиспользованными. «Советский Сахалин» подробно рассказывал об этих историях). И вот этот следователь довел расследование против оперативников, обвиняемых в вымогательстве, до конца и передал материалы в суд. А дальше начались загадки. Суд оправдал обвиняемых. Освобожденных из СИЗО оперативников назначили руководить углегорским уголовным розыском. Одного сделали начальником, другого – его заместителем. Вскоре после этого и начала свое победное шествие по Углегорскому району организованная преступная группировка, с которой по сей день безуспешно сражаются углегорские правозащитники. Лидером ее стал один из местных «авторитетов». Кличку того «авторитета» в Углегорском районе знают почти все подростки и молодые люди, называющие его «ответственным» по району. Знают и боятся также его брата, отличающегося буйным нравом. Источники в криминальных кругах утверждают, что «ответственным» этого «авторитета» назначили вовсе не криминальные лидеры, а официальное должностное лицо, у которого наличие таких полномочий можно предположить меньше всего. Так это или нет – вопрос сложный. Но один из бывших УБОПовцев устроился на работу в легальную фирму, официально принадлежащую тому самому «авторитету». И областная прокуратура факт такого трудоустройства не отрицает, но заявляет, что нарушений законодательства в процессе трудоустройства не выявлено, а данных о внеслужебных отношениях этих двух лиц не установлено.
По словам источников, хорошо знакомых с ситуацией, орудовать группировка начала с размахом: рэкет, наркобизнес, организованное браконьерство, хищения крупных партий угля с разрезов, выбивание долгов, квартирные аферы, бесплатный труд «должников» мафии на предприятиях легального бизнеса, сбор дани «на общак» в среде мелких уголовников, а также с учеников школ и учреждений профтехобразования. Были и убийства, а также бесследные исчезновения людей, в частности должников бандитов.
В октябре 2011 года предприниматель Александр Долгобородов, взявший ранее деньги в долг для строительства углехранилища, вышел из дома покурить. И больше никто его не видел. Ни живым, ни мертвым.
В 2000 году на глазах гражданской жены был зверски убит палкой с гвоздями В. Рыбалко. По информации из криминальных кругов, убит он был за то, что потребовал от членов группировки, созданной тем самым «авторитетом», материальную компенсацию за изнасилование своей падчерицы. На теле несчастного остались десятки проникающих ранений. Труп отправили в морг, откуда он был похищен. А, как известно, нет тела – нет и дела.
Вот что не так давно написал по этому поводу начальник отдела областной прокуратуры по надзору за процессуальной деятельностью СК РФ: «Расследование уголовного дела по факту смерти В. Рыбалко не завершено в связи с похищением трупа… в результате чего установить причину смерти… не представилось возможным». А в другом ответе из облпрокуратуры читаем по этому же поводу: «Указанное решение признано прокуратурой области законным и обоснованным». Уголовный розыск в то время возглавляла та самая парочка бывших УБОПовцев. Но в конце 2004 года начальник угрозыска был переведен на аналогичную должность в Холмск, а его заместитель вышел на пенсию, устроившись уже знаете куда. А новым начальником угрозыска был назначен его родной брат, до этого в правоохранительных органах почти не работавший. Попытки добиться в областных структурах каких-либо объяснений о том, почему было принято столь странное кадровое решение, натыкаются на упорное молчание.
Нельзя сказать, что Углегорским городским судом не выносились приговоры по делам о тяжких преступлениях. Приговоры были, причем гуманностью они не отличались. Но углегорские правозащитники убеждены: ряд приговоров вынесен против невиновных людей, а настоящие убийцы остались безнаказанными. В материалах дел множество противоречий и нестыковок. Для примера сошлюсь на дело А. Липеева, обвинявшегося в серии разбойных нападений. Процесс вела лично председатель городского суда. В суде были проигнорированы показания свидетелей защиты, которые подтверждали наличие у обвиняемого алиби и указывали на то, что у настоящего преступника была другая внешность. Были проигнорированы показания двух человек, утверждавших, что при фиксации улик они не присутствовали, а их подписи подделаны. Было отклонено ходатайство защиты о вызове еще одного «понятого», подлинность подписи которого вызывала большие сомнения. А впоследствии в этом деле всплыли еще и вымышленные «понятые», якобы проживающие по адресам, которых на самом деле не существует. И этот факт год назад удалось доказать, как и факт подделки подписей одного из понятых. Еще двое «понятых» уже мертвы. Правда, один из них, П. Корчагин, на том же суде два дня спустя изменил свои показания, заявив, что подпись в протоколе все-таки его. Но присутствовавшие при этом люди утверждают, что Корчагин, отказываясь от своих слов, был пьян. Второго же «понятого», А. Чуркина, впоследствии нашли повешенным. Случилось это два года назад – за несколько дней до того, как была проведена экспертиза подписей другого, единственного здравствующего на сегодняшний день лжепонятого. По словам родственников, Чуркин перед смертью от кого-то прятался, его разыскивали какие-то люди. Официальная версия местных экспертов – самоубийство. Попытки добиться передачи материалов осмотра тела в экспертно-криминалистический центр областного управления МВД игнорируются. Причем, чтобы добиться той почерковедческой экспертизы, которую все-таки удалось провести, южно-сахалинскому правоведу М. Беркманас пришлось приложить поистине героические усилия, чтобы сломить сопротивление областного следственного управления. Она попеременно осаждала то эту контору, то областной суд целых девять месяцев, называя в своих заявлениях действия противной стороны не иначе как саботажем. Добилась аудиенции у начальника следственного управления Дальневосточного федерального округа. В итоге факт подделки подписи был доказан. Факт «мертвых душ» в протоколах фиксации улик доказан. Но заявление с требованием привлечь полицейского следователя N, которая вела дело, к уголовной ответственности так и осталось без движения. Приговор не пересмотрен. Обвиняемый А. Липеев так и отсидел до конца «свои» семь с половиной лет.
Эта информация была вынесена на интернет-форум. Там же в очередной раз озвучивалось оставшееся без ответа предложение к власти провести среди сотрудников углегорского отдела МВД тестирование на наркозависимость, результаты которого могли бы прояснить некоторые парадоксы. Вдохновившись тем, что преданы огласке сведения, о которых в районе более десятилетия боялись говорить вслух, стали пробуждаться отдельные предприниматели. При описании последующих событий я опираюсь на тексты официальных заявлений, копии которых у меня имеются. Так, владеющая рестораном, аптекой и некоторыми торговыми точками предприниматель Ким Хи Дя отказалась платить районному «авторитету» и его брату повышенную дань. Увеличение поборов братья обосновали тем, что «Москва требует». Терпение предпринимателя, впрочем, начало иссякать еще раньше, поскольку то один из братьев, то его «чисто конкретные» подчиненные при откровенном бездействии полиции не только бесплатно питались в ресторане и тянули с нее деньги, но еще устраивали дебоши, обещали сжечь ресторан и построить свой, а однажды брат «авторитета» метнул в хозяйку острый предмет. После отказа Ким Хи Дя платить дань была совершена крупная кража из ресторана и сожжена аптека, и это не считая битья стекол и иных пакостей. На пепелище аптеки к предпринимательнице подошел районный руководитель службы, которая еще в советские времена славилась своим всевидением и неспособностью ошибаться. Начальник попросил предпринимательницу зайти к нему в кабинет. Та охотно согласилась, рассчитывая, что вот сейчас-то справедливость и восторжествует. Но, со слов Ким Хи Дя, начальник разрешил ей лишь уменьшить сумму дани, сообщив при этом, что платить все равно придется, иначе он причинит ей еще больше неприятностей, чем «авторитетные» братья. Предпринимательница не только отказалась платить, но еще и написала заявление против всевидящего начальника, а также на обоих братьев и их подручных. В качестве представителя ее интересов на областном уровне она хотела видеть председателя Сахалинского правозащитного центра М. Купермана. Для этого требовалась доверенность, заверенная либо нотариусом, либо начальником управляющей компании. Нотариус регистрировать доверенность отказалась, сославшись на то, что уезжает. Начальник управляющей компании, арендующий свое помещение у того самого «авторитета», тоже заартачился. Лишь после звонка М. Купермана с разъяснением закона он согласился поставить печать, но… завтра. И за шесть часов до подписания заветной бумаги, в 4 часа ночи, пристройка к ресторану, в которой жили Ким Хи Дя с мужем, загорелась. Заявительница и ее муж чудом спаслись, хотя последний попал в реанимацию. Спустя полтора месяца из Южно-Сахалинска пришел акт экспертизы областного управления МЧС: самовозгорание от перегрева печной трубы. Зерно сомнения закрадывается в связи с тем, что начальником районного отдела МЧС незадолго до этого был родственник тех двух братьев, что долгие годы руководили поочередно районным угрозыском. Попытки добиться от областной прокуратуры передачи материалов осмотра места пожара в экспертно-криминалистический центр областного управления МВД наталкиваются на стену: «имеются достаточные данные о некриминальном характере возгорания». А заявления с требованием возбуждения уголовного дела в местном отделе МВД долго разбивались о довод об отсутствии состава преступления. То «не указана сумма причиненного ущерба», то временно отсутствуют или отрицают вменяемые им деяния возможные организаторы и исполнители поджога. А потом и вовсе появился пресловутый акт экспертизы.
Нельзя утверждать, что не было вообще никакой реакции правоохранительных органов на действия углегорских правозащитников. В конце апреля 2012 года в Шахтерске появилась листовка, призывавшая к убийствам, погромам, революции, подписанная фамилиями двух местных правозащитников: В. Самченко и М. Лукашова. И хотя Самченко одним из первых принес листовку в полицию, заявил, что это провокация, и потребовал найти виновных, реакция была неожиданной. У обоих правозащитников, а также у их коллеги Л. Самсоновой (чья фамилия в листовке указана не была) изъяли всю домашнюю оргтехнику, вернув ее почти через четыре месяца с признаками взлома электронной почты, недостачей некоторых деталей и актом экспертизы об отсутствии следов изготовления провокационной листовки. Могли бы вернуть и позже, если бы правозащитники не «бомбили» своими обращениями все возможные инстанции. Принести свои официальные извинения следователи и судьи категорически отказались, причем изложили отказ в письменном виде. Позже появились информаторы, на условиях анонимности сообщившие фамилии двух настоящих изготовителей листовки. В. Самченко тут же довел эту информацию до правоохранительных органов. Но оргтехнику у данных лиц ни для какой экспертизы так никто и не изъял, несмотря на наличие у них очевидного и более чем веского мотива для провокации.
Однако решающий акт мести правозащитникам был впереди. Минувшей весной против Л. Самсоновой, опубликовавшей то самое открытое письмо президенту, с которого все и завертелось, были поданы в полицию заявления о клевете и о нанесении ущерба репутации. Подали их четыре человека. Среди них – тот самый «ответственный», он же «авторитет» (ныне – солидный бизнесмен, председатель одной из комиссий районного Собрания), его нынешний партнер по бизнесу (в прошлом – уже упоминавшийся замначальника уголовного розыска, бывший УБОПовец) и еще один бизнесмен, владеющий угледобывающей фирмой (в прошлом – тот самый зампрокурора, уволенный «за нарушение присяги прокурора, совершение проступка, порочащего честь прокурорского работника»).
И вот теперь характерная деталь. Возбудила и ведет уголовное дело полицейский следователь N – та самая, против которой, несмотря на настойчивые требования правозащитников, так и не было возбуждено уголовное дело по факту подделки подписей понятых и использования в качестве понятых «мертвых душ». Причем N, судя по декларируемым ею намерениям, не планирует доводить дело до суда, а пытается отправить Самсонову на принудительную психиатрическую экспертизу в Южно-Сахалинск. И это, заметьте, при отсутствии факта преступления, поскольку публикация может считаться преступной лишь по решению суда, признавшего высказывания Самсоновой клеветническими. А такого решения нет, и к его получению следователь, похоже, не стремится. И тут упомяну деталь еще более интересную. Муж N – бывший начальник углегорской криминальной милиции – в своих официальных свидетельских показаниях от 19.11.2008 года по уголовному делу № 890613 (том 2, лист дела 225) утверждает, что как начальник криминальной милиции он достоверно знает о существовании преступной группировки, возглавляемой… тем самым «ответственным авторитетом». Откровение мужа N было, по всей вероятности, вынужденным. Убитый гр. Беднов успел перед смертью сообщить, члены какой именно банды его убивали, в деле были соответствующие показания врачей «скорой помощи», и из этой ситуации следствию нужно было как-то выкручиваться. Хотя настоящее полное имя «авторитета» так и не прозвучало тогда ни в материалах этого дела, ни в каких-либо других. Но вот сейчас N заводит уголовное дело против Самсоновой и пытается представить ее неадекватной в связи с тем, что та публично заявила то же самое, что еще пять лет назад официально утверждал муж N. Так кто же в таком случае клеветник?
Правозащитники много раз пытались добиться расследования углегорских событий федеральными правоохранительными органами. Но абсолютно все обращения в Москву, кому бы они ни адресовались, с железной неотвратимостью переадресовываются в те областные структуры, на которые люди жалуются. Согласно закону «О прокуратуре РФ» и федеральному закону № 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации», такие пересылки запрещены. Но еще в 1997 году генпрокурором была издана инструкция о порядке рассмотрения обращений и приема граждан в органах прокуратуры Российской Федерации, в которой генпрокурор своей волей фактически урезал эти законы. Пункт 3.2 данной инструкции разрешает и даже предписывает такое «отфутболивание», если под оспариваемой отпиской не стоит подпись лично руководителя нижестоящего подразделения. А практика показывает, что подпись первого руководителя под отказным материалом по серьезному делу получить практически невозможно. Ответы на жалобы, «спускаемые» из генпрокуратуры, следственного комитета и других федеральных структур, на областном уровне будут подписывать все новые и новые помощники, заместители и заведующие отделами, круг которых бесконечен. Если кто-то надеется, что можно будет потребовать от генпрокуратуры обязать, к примеру, областного прокурора лично подписать ответ, – не надейтесь! Проверено. И оспорить такой порядок не получится. При всем очевидном противоречии с упомянутыми федеральными законами Верховный суд в своем решении от 20 сентября 2010 года № ГКПИ10-928 признал данный пункт инструкции не противоречащим законодательству.
Ну а что же сейчас поделывает углегорский «авторитет»? В сентябре он стал депутатом районного Собрания. О том, как проходили те выборы, «Советский Сахалин» уже рассказывал. Контингент, который никогда не участвовал не только в выборах, но и в любых других общественных мероприятиях, не считая «собраний» у винно-водочных заведений, был доставлен на избирательные участки с максимальным комфортом. Некоторые даже в домашних тапочках. Местный избирком докапываться до того, каким образом была достигнута активность отдельных избирателей, не стал. Соответствующее обращение углегорских правозащитников к президенту было «спущено» из Кремля в углегорский следственный отдел. А «авторитет» тем временем, как поговаривают, присматривается к посту руководителя Углегорского городского поселения. В интернете уже развернулась его активная предвыборная кампания. И, похоже, останавливать его политическую карьеру никто не собирается.
Не знаю, возможно, нечто подобное имеет место и в других районах Сахалинской области. Возможно, Углегорский район в криминальном плане не хуже остальных. А говорим мы о нем лишь потому, что нашлись там неравнодушные люди, которые пытаются предать негативные факты огласке. Если так, легко понять безразличие правоохранительной системы, она не склонна как-то особо выделять Углегорский район, потому что у всех примерно то же самое. Свои «авторитеты», свои поборы и порой жестокие разборки.
Однако я все же надеюсь, что криминал еще не стал повсеместно существенным регулятором местной жизни и Углегорский район – это действительно особая болевая точка. Как показывает российская практика, такие точки рано или поздно превращаются в нарыв, который прорывает. И только тогда начинают наводить порядок. Может, нашим полицейским, прокурорским, судейским и прочим начальникам, если они пекутся хотя бы о своей репутации, не ждать, когда прорвет, а начать действовать уже сегодня? Во имя закона, во имя справедливости.
В. ШЕЙКО.

Предыдущая статья
Следующая статья
ПОХОЖИЕ ЗАПИСИ
баннер2

СВЕЖИЕ МАТЕРИАЛЫ