Почему катастрофически падают ежегодные уловы горбуши, как сохранить популяцию этого вида лососевых и какие меры для этого необходимо принять? Об этом журналисту рассказывает руководитель общественной организации «Экологическая вахта Сахалина» Дмитрий Лисицын.
— Вот уже несколько лет на промысле лососевых действуют пропускные дни. Сахалинские рыбаки ловят горбушу по расписанию: четыре дня ставные невода в работе, три дня — стоят с поднятыми крыльями. Насколько эффективны такие ограничительные меры?
— Об этом можно судить по результатам лососевых путин. Популяция горбуши сегодня находится в кризисной ситуации. Причем самой серьезной за всю историю ее промышленного вылова на Сахалине. Мы посмотрели статистику международной комиссии по анадромным видам рыб в северной части Тихого океана. Нас интересовали данные по Сахалину. Так вот, минувший 2019 год показал самый маленький улов горбуши в линии нечетных лет — 5 тыс. тонн. Всего пять! Тогда как в 2009 году, например, улов горбуши острова Сахалин составил 232 тыс. тонн. То есть за десять лет улов снизился в 46 раз. И это при том, что традиционно промысловые усилия у нас максимальные. То есть из путины в путину сахалинские рыбаки выставляют наибольшее количество неводов наибольшей длины, а вот результаты… Увы, они минимальные.
— Но ведь на то и существуют специальные дни, чтобы горбуша могла беспрепятственно идти на нерест.
— Да, формально горбуше дают возможность для нереста. Но если посмотреть на заполняемость сахалинских рек, то отраслевого оптимизма здесь сразу поубавится. Самые крупныеи важные сахалинские нерестовые реки — Поронай, Людога, Найба, Тымь, Вал, Набиль, Рукутама — заполняются в нерест буквально на считанные проценты, а то и вообще не заполняются. А ведь эти реки сегодня составляют более половины всего нерестового фонда Сахалина! Фактически они дают весьма мизерное воспроизводство горбуши. Можно сказать, что рыбы в них попросту нет.
— Но ведь скат молоди в этих реках все же есть?
— Скат есть, однако за последние 20 лет численность молоди горбуши значительно снизилась. Для примера, двадцать лет назад скат определялся в 2,5 миллиарда особей, а вот в 2020 году он составил менее 150 миллионов. Чувствуете разницу? На Сахалине катастрофически упала заполняемость естественных нерестилищ.
Всего 10 лет назад у нас полностью были заполнены примерно 15 проц. нерестового фонда, а в 2019 году нерестилища с более чем 100-процентной заполняемостью составили всего 1,5 процента. Отсюда и столь малый скат молоди. А раз так, то ожидать богатого возврата лососевых в 2021 году не приходится… По нашему мнению, если в ближайшее время не запретить вылов горбуши, мы окончательно вгоним добычу нечетных лет в бесперспективное состояние. Горбуша может исчезнуть из наших рек. Возможно, она и вернется, но не так скоро, как хотелось бы. В истории сахалинского рыбного промысла такое уже было.
— Вы о чем?
— Многим сахалинцам наверняка известна история сахалино-хоккайдской сельди. В 50-х годах прошлого века эта рыба была главным промысловым объектом для южного Сахалина. По всему побережью размещались рыболовецкие колхозы, экономика которых строилась на подходах сельди. В апреле-мае к Сахалину подходило гигантское стадо, которое прибой буквально выбрасывал на берег. Сельдевая путина была самой важной для Сахалина.
Ежегодный улов на базе этого стада превышал 800 тысяч тонн! Сельдь ловили без счету, она шла не только на питание, но и использовалась для приготовления тука — рыбной муки, которую вывозили на поля в качестве удобрения… Однако прошло всего несколько десятков лет, и что? Вылов сельди был прекращен – потому что ее почти не стало. Лет тридцать уже как эта рыба вышла из промысловых планов. Правда, в последние года два появились признаки того, что сахалино-хоккайдская сельдь постепенно возвращается в места своего прежнего обитания. Но это сколько еще лет должно пройти, прежде чем ее численность хотя бы приблизительно сравняется с тем, что когда-то было?
— Какой вид промысловой рыбы можно сравнить с сельдью по объемам добычи?
— Минтай, например. Ежегодно в дальневосточном регионе его добывают по нескольку сот тысяч тонн. Однако есть очень важное отличие минтая от той же сельди или горбуши. Не вкусовое отличие, а чисто экономическое. Минтай добывают далеко в море, его часть идет сразу за рубеж на экспорт, доход от этого вида промысла получает сравнительно небольшая группа лиц — владельцы судов, сами промысловики. Тогда как прибрежный лов той же горбуши можно назвать социально значимым видом деятельности, поскольку путина дает работу большому количеству людей. А доходы поступают в региональные и местные бюджеты.
Считаю, мы должны максимально бережно относиться к этим ресурсам. А у нас получается с точностью до наоборот. Мы черпаем и черпаем этот ресурс, рискуя в конечном итоге лишить себя горбуши. А это для Сахалина намного хуже, чем давняя ситуация с сельдью.
— Есть ли выход из ситуации?
— Мы считаем, что надо запретить промысел горбуши хотя бы на ближайшие несколько лет. И предстоящий 2021 год должен стать первым шагом в этом направлении.
— Официально свою позицию вы где-то уже высказывали?
— Буквально на днях в Сахалинской областной думе вопрос развития регионального рыбохозяйственного комплекса рассматривали на заседании комитетов. Меня пригласили на заседание, я выступил по этому вопросу.
— И какова же реакция?
— Практически все депутаты меня поддержали, вот разве что за исключением руководителя АРСО Максима Козлова. Он хотя и является народным избранником, однако фактически представляет интересы нескольких крупных рыбопромышленников. Общее же мнение было — надо решать этот вопрос, необходимо искать компромиссы. Областная дума соответствующих полномочий не имеет, это понятно, тем не менее, она имеет определенный авторитет и вес и может обратиться, кстати, и планирует обратиться в Росрыболовство с нашим предложением.
— Запрет промысла — дело серьезное.
— Да, конечно, ведь часть рыбаков будет лишена работы. Но добивать жалкие остатки горбуши сейчас – это рубить сук, на котором сидит лососевая отрасль. И тогда работы не будет окончательно и надолго. Но ведь люди и так рискуют остаться безработными, если не будет горбуши! Вот если мы запретим добычу в 2021 году, то хотя бы дадим людям шанс вновь выйти на промысел, когда запасы горбуши восстановятся.
— Вы предлагаете полностью закрыть весь вылов горбуши?
— Нет, только промышленный лов. На заседании думы некоторые депутаты предлагали заодно запретить и любительский лов горбуши, но «Эковахта» эту идею не поддерживает. Хотя для восстановления популяции горбуши полный запрет, наверное, был бы эффективным решением. Однако в уничтожении горбуши виновны точно не рыболовы-любители. Во всяком случае, их промысловые усилия и объемы вылова не идут ни в какое сравнение с промышленной добычей. Ее-то мы и предлагаем закрыть.
— Но ведь есть еще и рыборазводные заводы, которые тоже занимаются добычей горбуши? И не факт, что объемы добычи у них меньше, чем у профессиональных промысловых бригад.
— Считаем, что такие заводы могут вылавливать рыбу. Другой вопрос, где именно они должны это делать. По нашему мнению, правильное место — это забойка рыбоводного завода. Забойки обычно стоят на притоках нерестовой реки. И вот рыбу, которая идет через забойку, бери и вылавливай. А та горбуша, которая идет мимо — в реку, пусть туда и идет. Известно ведь, что горбуша идет туда, где она родилась. Вышла она с завода — значит, и вернется в завод. Икры должно хватить и на повторную закладку, и на покрытие всех расходов. А если вернувшейся на завод рыбы даже для отбора икры не хватает, тогда зачем они нужны, такие заводы? Считаем, их просто-напросто надо закрыть.
— Отдельный вопрос — официально разрешенная добыча горбуши представителями коренных малочисленных народов Севера. Они должны попасть под запрет?
— Здесь ситуация непростая. Дело в том, что представители КМНС на севере острова добывают рыбы больше, чем им положено по квотам. И это факт. Они получают право на заготовку 200 килограммов горбуши, а заготавливают больше. И вот это лишнее продают. И такая горбуша становится легальной. С этим надо бороться.
— Каким образом?
— Надо просто установить жесткое время, в течение которого представители КМНС могут заниматься выловом рыбы для себя. Чтобы это было не два месяца путины, а скажем, две недели или меньше. Можно рассчитать, сколько времени уйдет на добычу квоты, этим и руководствоваться.
Если вылов горбуши представителями КМНС в любое другое время, кроме этих нескольких дней, будет повсеместно запрещен, то любой улов, попавший в поле зрения контролирующих органов, будет автоматически приравнен к браконьерскому.
Это сильно ударит по незаконной скупке «левой» горбуши и практически выбьет экономическую основу нелегального рыбного бизнеса.
Как известно, в сезон на нелегальную рыбалку выходят целые бригады. И находятся предприниматели, которые массовым порядком скупают браконьерские уловы. Все это надо выявлять и бороться с этим.
Конечно же, все это надо делать в комплексе — работать и с рыболовецкими предприятиями, и с рыбоводными заводами, и со скупщиками браконьерских уловов, и с представителями КМНС… Только в этом случае мы можем восстановить запасы горбуши, в противном случае она может разделить печальную судьбу сахалино-хоккайдской сельди.
Беседовал Игорь КАЛИНИН.
