«Справедливость есть высшая из всех добродетелей и заключается в том, чтобы воздать каждому свое. Несправедливость достигается двумя способами: или насилием, или обманом» (Марк Туллий Цицерон).
Данная статья является неким отступлением от темы прямых причин незаконного осуждения невиновных по делу крушения траулера «Дальний Восток» и установления по итогу расследования ложных причин катастрофы. Фактически это информация к размышлению о том, что правильно, а что несправедливо в целом, с некоторым погружением в историю.
Безусловно, существуют определенные причины, по которым высказанная мною позиция невиновности осужденных не нашла поддержки ни на одной официальной стадии уголовного производства. Но утверждения типа виновата система и т. д. слишком упрощают ситуацию.
В любой «системе» существуют исключения из правил, когда определенные доводы становятся весьма убедительными и их уже неразумно игнорировать. Либо вопреки общим внегласным правилам конкретные личности берут на себя смелость принять непопулярное решение, но законное и справедливое. Но в любом случае все упирается в человеческий фактор, в людей, которые на каждой стадии принимают определенные решения.
Сегодня мы еще не в конце нашего пути за справедливостью, и его длительность зависит от существа конкретных решений по делу, которые будут приниматься в будущем уполномоченными на это лицами. Тем не менее на сегодняшний день уже сложился определенный багаж незаконных, с нашей точки зрения, решений, хотя есть и отдельный положительный эпизод, но о нем я как-нибудь расскажу в отдельной теме.
Весьма часто перед нами встает ситуация, в которой надо делать выбор в соответствии с законом, совестью и здравым смыслом. Для любого юриста на любой должности преимущество должно иметь верховенство закона, но вот его применение должно происходить при участии справедливости и здравого смысла, поскольку ошибочное толкование либо заведомо неверное может привести к весьма серьезным негативным последствиям. Ну а когда мы начинаем говорить о справедливости, то и понятие совести находится неразрывно рядом.
Сегодня я предлагаю небольшое путешествие в нашу собственную историю. Хочу рассказать о Сергее Аркадьевиче Андреевском – юристе, прокуроре, адвокате.
Из книги Н. А. Троицкого «Корифеи российской адвокатуры»
В молодости судьба свела Сергея Андреевского с Анатолием Федоровичем Кони, будущим знаменитым юристом, в 1869 – 70 годах он работал под его непосредственным началом.
По воспоминаниям А. Ф. Кони, Андреевский как обвинитель был, что называется, на своем месте. «Его сдержанное по форме, спокойное обвинение, однако, почти всегда достигало своей цели — защиты общественного порядка против его нарушителей, и он считался одним из сильных, по результатам, обвинителей, вызывавших особое внимание присяжных к своим доводам, чуждым красивых фраз и излишней полемики с защитником».
Сам Андреевский, однако, тяготился ролью обвинителя. «Когда я был в прокурорском надзоре, — вспоминал он, — то чувствовал себя очень странно. Часто отказывался от обвинений. Но когда обвинял, то делал это с таким беспристрастием, что защитнику ничего не оставалось говорить». 24 января 1878 г. случилось событие, которое вскоре радикально перевернуло служебную карьеру Сергея Аркадьевича.
В тот день активная участница народнических кружков Вера Засулич стреляла в петербургского градоначальника генерал-адъютанта Ф. Ф. Трепова, ранила его и была схвачена на месте преступления. Политический смысл теракта Засулич был очевиден: она мстила Трепову за надругательство над политическим узником А. С. Емельяновым (Боголюбовым), который по приказу Трепова был высечен розгами во дворе Дома предварительного заключения за то, что не захотел (или забыл) снять шапку перед градоначальником. Однако правящие «верхи» решили судить Засулич как уголовницу судом присяжных, чтобы заклеймить революционную «крамолу» печатью уголовщины. Министр юстиции граф К. И. Пален и прокурор Петербургской судебной палаты А. А. Лопухин в поисках надежного обвинителя для такого процесса остановились на кандидатуре Андреевского.
Много лет спустя, в письме к министру юстиции И. Г. Щегловитову от 14 сентября 1914 г., Сергей Аркадьевич подробно и живописно рассказал о том, как это было и чем закончилось.
«Как-то утром» временно исполнявший обязанности прокурора Петербургского окружного суда В. И. Жуковский, «не то посмеиваясь, не то сострадая», сказал Андреевскому: «Тебя ждет Лопухин. Он тебя решительно избрал обвинителем Веры Засулич. Конечно, ради приличия он предложил эту обязанность и мне как исправляющему должность прокурора, но мечтает он именно о тебе. Я же ускользнул, сославшись на то, что мой брат «эмигрант» и поэтому в уважение моих родственных чувств меня всегда освобождали от дел политических…».
Андреевский пошел к Лопухину. Тот встретил Сергея Аркадьевича «с распростертыми объятиями» и сообщил: «Когда я настаивал на передаче дела Засулич в суд присяжных, имел в виду именно вас. Я часто слушал ваши речи и увлекался. Вы один сумеете своею искренностью спасти обвинение».
Андреевский, к удивлению Лопухина, категорически заявил: «Обвинять Веру Засулич я ни в коем случае не стану, и прежде всего потому, что, кто бы ни обвинял ее, присяжные ее оправдают. <…>Трепов совершил возмутительное превышение власти. Он выпорол «политического» Боголюбова во дворе тюрьмы и заставил всех арестантов из своих окон смотреть на эту порку. И все мы, представители юстиции, прекрасно знаем, что Трепову за это ничего не будет. Поймут это и присяжные. Так вот, они и подумают, каждый про себя: «Значит, при нынешних порядках и нас можно пороть безнаказанно, если кому вздумается? Нет! Молодец Вера Засулич! Спасибо ей!». И они ее всегда оправдают».
Раздосадованный Лопухин «пожал плечами и сказал: «Ну, что же делать! Придется обратиться к товарищу прокурора Кесселю».
В день суда над Засулич Андреевский и Жуковский вместе были в судебном зале, где и стали свидетелями фиаско прокурора К. И. Кесселя, триумфа защитника П. А. Александрова и оправдания обвиняемой. А после суда, возвращаясь домой, Жуковский сказал Андреевскому: «Ну, брат, теперь нас с тобой прогонят со службы. Найдут, что, если бы ты или я обвиняли, этого бы не случилось».
Жуковский как в воду глядел. Граф Пален затребовал у обоих «отказников» объяснений, почему они отказались обвинять Засулич, и к обоим применил административные санкции. «Жуковский, — читаем в заключении письма Андреевского к Щегловитову, — был переведен товарищем прокурора в Пензу, а я уволен от должности. Осенью мы оба были приняты в адвокатуру».
Полагаю, что сегодня весьма мало найдется личностей на официальных должностях, готовых открыто выступить за восстановление справедливости при условии, что это идет вразрез с позицией руководства. По закону прокурор может отказаться от обвинения, судья может высказать свое особое мнение вопреки остальному составу коллегии судей, но такие случаи можно отнести к уникальным… Видимо, административные санкции графа Палена до сих пор пугают тех, кто этого боится, и находятся в приоритете у справедливости. Такие критерии, к сожалению, преобладают.
Евгений ЕФИМЧУК,
адвокат.
