В списках живых не значился…

Медалью «За отвагу» командир пулеметного отделения 1-й стрелковой роты 165-го стрелкового полка Владимир Васильевич Репш был награжден… посмертно. Во время одной из атак в начале августа 1945 года, когда бойцы его отделения заняли очередной вражеский окоп, японская артиллерия открыла по ним огонь. Все ребята погибли. А командира, получившего тяжелое ранение, засыпало землей…
На трудовом фронте
Родился Владимир Репш в 1925 году под Новороссийском, но детство и юность прошли в маленьком сахалинском поселке Судоверфь Най-Найского района. Сюда в 1935 году по вербовке приехала его мать Клавдия Антоновна. Она стала работать на рыбозаводе. Жилья у них не было. Сначала снимали углы, а потом купили лачугу у гиляка на берегу моря и стали пристраивать к ней комнату и чулан. Море им очень помогало, выбрасывая на берег бревна, доски и другой нужный материал.
– Когда началась война, – рассказывает Владимир Васильевич, – мне исполнилось пятнадцать лет. Нам, вчерашним школьникам, пришлось встать на рабочие места тех, кто ушел на фронт. Меня взяли радиомонтером при отделении связи. Вдвоем с напарником Ваней Литвиненко мы обслуживали три поселка – Судоверфь, Най-Най и Моссия. Лазали по столбам на кошках. Особенно нам доставалось после буранов. Работали с раннего утра до полуночи.
Потом Владимира отправили на промысел сельди. Рыбный флот в войну состоял из маленьких суденышек, на которые приходилось ставить моторы от тракторов. В нужный момент они с трудом заводились. Был случай, когда течением судно, на котором рыбачил Владимир, унесло к японской границе. Волны швыряли его из стороны в сторону, как щепку. Сквозь туман рыбаки разглядели приближающуюся к ним двухмачтовую японскую шхуну. И если бы не сахалинские пограничники, опередившие японцев, неизвестно, чем бы закончилась та рыбалка. Взяв суденышко на буксир, пограничники отвели его в бухту.
 Работал Владимир и на рыбозаводе в засолочном цехе, а, бывало, зимой возил на лошадях почту. От поселка Судоверфь до ближайшего населенного пункта – 35 километров в один конец.
 Тяжело
в ученьи…
 В Краснодарском крае оставались его родные, которым в войну пришлось многое пережить. Бабушку Марию Семеновну Давыдову немцы хотели вывезти в Германию, но эшелон отбили партизаны. Погибли ее муж и сын Леонид, дядя Владимира Васильевича. Имя его высечено на памятнике партизанам под Новороссийском.
 В 1943 году Владимира Репша призвали в армию. Из поселка Судоверфь до Александровска молодым новобранцам (а было их восемь человек) пришлось пройти 120 километров пешком по бездорожью. Из Александровска – опять пешком до Дербинского. Среди призывников был и бывший напарник Владимира Иван Литвиненко. Его родители умерли еще до войны, дома оставались младший братишка и сестренка, за судьбу которых он беспокоился. Служили они в одной, 79-й стрелковой дивизии, Иван – в минометной роте, Владимир – в пулеметной.
Сейчас Владимир Васильевич с улыбкой вспоминает, как командиры устраивали им марш-броски в полном боевом снаряжении. Шинель в скатку, противогаз, тело пулемета 22 кг, станок с колесом 33 кг, банка с пулеметными лентами, НЗ-паек, винтовка, 2 гранаты. Сначала ускоренным шагом, потом бегом по пересеченной местности на 10 километров.
После обеда звучала команда: «Встать!», потом построение в колонну и с песней – «Шагом марш!». Один запевает, остальные хором подхватывают. Бывали случаи, когда изморенные учениями, уставшие красноармейцы отмалчивались. Тогда командиры заставляли бежать, потом ложиться, ползти по-пластунски по лужам, по грязи…
Второе рождение
За безупречную службу Владимиру Васильевичу Репшу присвоили звание ефрейтора, а потом – сержанта, назначили командиром отделения. В подчинении у него оказались пулеметчики постарше, но были и ровесники.
– Мы знали о происках японцев, – вспоминает он, – как на море они топили наши грузовые пароходы и готовились к войне. И вот 8 августа 1945 года она началась. Нам дали команду захватить опорный пункт. И мы им овладели молниеносно, так что наш самолет, имея задание поразить этот же пункт с воздуха, обстрелял нас. А потом стал стрелять японский крупнокалиберный пулемет. Стрелял разрывными пулями, так что невозможно было понять, откуда опасность. Потом стрельба прекратилась (видимо, самурай перезаряжал оружие), мы по звуку определили место его расположения и дали несколько очередей по огневой точке. Пулемет замолк, но буквально тут же нас обстреляли из орудий. Один из снарядов угодил в нашу траншею…
Утром еле живого Владимира откопали санитары, отправили в лазарет, а оттуда – в госпиталь. Только в сентябре он смог вернуться в свою часть. Но тут оказалось, что он снят со всякого вида довольствия и числится в списках погибших. На север Сахалина его матери отправили похоронку…
Однако еще до 1950 года Репшу пришлось служить командиром отделения, обучать военному делу молодых. И опять, как в сороковые, помогали сельскому хозяйству области, косили сено, убирали картофель, заготавливали лес, вывозили на станцию Победино и там охраняли. А рядом, на другой стороне железной дороги, складировали лес пленные японские солдаты. Управляли ими их же офицеры, причем иногда доходило до рукоприкладства.
Все переживем!
– С 1905 года японцы пользовались богатствами наших островов, – говорит Владимир Васильевич. – Но хозяевами себя явно не чувствовали. Владельцы бумажных комбинатов, шахт, железной дороги проживали в Японии. Распоряжались всем управляющие и военная власть. Резко бросалась в глаза забитость корейского населения. В 1946 году мне приходилось бывать по заданию военного штаба на комбинате в Углегорске. Там в сгоревшем складе можно было найти приличные рулоны бумаги. Ехал я туда из Победино до Ильинска на поезде с пересадками. Сопки вокруг были совершенно голые, лишь местами сохранились пни от спиленных деревьев. Из Ильинска до Углегорска иногда добирался на санях. На всем протяжении пути через каждые сорок километров размещались японские конные конторы со своими лошадьми. Ездовыми у них, как правило, служили корейцы. Кореец-ездовой не смел зайти в контору за разрешением на поездку, не согнувшись в низком поклоне, и так же согнувшись, толкая дверь спиной, выходил. В легкой одежонке и в резиновых ботах он бежал рядом с санями 40 километров пути, чтобы не замерзнуть.
После демобилизации Владимир Васильевич уехал в Краснодарский край, но пожил там недолго, попросил вызов в Поронайск, где был цементный завод. Там его встретили с распростертыми объятиями: нужны были специалисты по холодной обработке металла. А Владимир Васильевич с супругой Марией Корнеевной как раз владели навыками работы на разных станках. Зачислили их токарями по высшему разряду, предоставили благоустроенную квартиру в поселке цементников.
Позже, когда перебрались в областной центр, Владимир Васильевич стал работать токарем на тепловозовагоноремонтном заводе. Нормы выполнял и перевыполнял, за что имел множество поощрений и даже личное клеймо, которое освобождало его от контроля со стороны за качеством работы. Трудился, что называется, по-стахановски, как его дед Антон Семенович Давыдов, который в тридцатые годы был стахановцем на цементном заводе под Новороссийском. Дед за свой ударный труд получал гроши, поэтому после работы шел «в люди», искал подработку: кому печь сложить, кому стены оштукатурить. А Владимир Васильевич за свою трудовую жизнь сумел скопить хороший капитал, которого хватило бы, выйдя на пенсию, купить домик на берегу теплого моря, чтобы жить и радоваться вместе с детьми, внуками и правнуками.
Но накопленное годами сгорело в банковских вкладах в 1991-м. Обидно за страну ветерану. Ему сейчас и лекарств нужных не купить: слишком дорого. Однако Владимир Васильевич Репш не из тех, кто падает духом.
– Не такое пережили. Переживем и это, – говорит он с уверенностью.
 Кроме дорого доставшейся ему медали «За отвагу» он награжден орденом Отечественной войны I степени, медалью «За победу над Японией». В этом году из-за болезни Владимир Васильевич впервые не пришел 9 мая на площадь Славы, но 3 сентября придет обязательно, чтобы постоять у стены с фамилиями героев, помянуть своих погибших товарищей…
Д. ТАИТОВА.