Обратная связь
Узнаю Родину!
Наши люди сегодня часто бывают за границей, много чего видят, сравнивают. И Родина наша в сравнениях по многим параметрам проигрывает. Порой даже в самом элементарном.
Взять хотя бы паспортный контроль в международном секторе южно-сахалинского аэропорта. Прилетел из Сеула самолет с двумя сотнями пассажиров, все сгрудились – иного слова не подберу – в небольшом помещеньице и толпой двинулись к окошкам контроля. А контролеров всего два. Прилетевших обслуживали целый час. Первые давно получили багаж и уехали, а самые воспитанные устали стоять в этой очереди, которой, в общем-то, могло и не быть.
У нас-то этих зарубежных рейсов максимум два на день. Неужели нельзя на время прибытия самолета добавить контролеров? Привезли – увезли. И пусть дальше работают там, где нужнее. И разве трудно разделить пространство в помещении паспортного контроля ленточками так, чтобы выстраивалась цивилизованная очередь? Там, в помещении, кстати, висит объявление с номерами телефонов, по которым можно высказать свои предложения по улучшению работы этой службы. Сомневаюсь, что никто из пассажиров ранее никогда не высказывал своих претензий по названным мной моментам.
Входя в зону таможенного контроля, сахалинцы громко восклицают: «Узнаю Родину!». Нам-то, местным, все эти очереди – дело привычное, но международными рейсами к нам прилетают и иностранные граждане. Они-то, кстати, и стоят дольше всех. И с нашим ненавязчивым сервисом знакомятся, получается, сразу, сойдя с самолета. Стыдно на такое смотреть.
Л. РЕШЕТНЯК.
г. Южно-Сахалинск.
Газета приходит на пятый день
Хочу задать вопрос через газету руководителю почтовой службы области. Почему мы, углегорцы, пятничный номер «Советского Сахалина» получаем аж в среду следующей недели? Например, газету за 11 октября я получила 16-го числа. Она к нам что, пешком шла? Или ее через Москву везли?
Не понимаю, почему бы этот номер не привозить в день выпуска? Каждую пятницу к нам на почту приезжает машина из Южно-Сахалинска, но газету привозят только в понедельник, а приносят подписчикам в последующие дни. Почему почтовой доставке не поменять график движения машин?
Я не могу пользоваться телепрограммой в «Советском Сахалине», мне приходится покупать еще и местную газету. Может быть, областную газету задерживают специально, чтобы доход почтовой торговле в Углегорске был больше?
С. ОСИПОВА.
г. Углегорск.
Возьму опеку над старичком
В больших городах уже давно существует такой вид опеки над одинокими стариками, как рента: то есть их содержание в обмен на жилье после смерти. У нас в Южно-Сахалинске жилье очень дорогое, и у меня, например, нет иной возможности приобрести его иначе как указанным путем. Время для ожидания у меня есть – возраст достаточно молодой. Если я плачу за съемное жилье 25 тыс. рублей, то вполне могу содержать какого-то пожилого человека. Но справлялся в социальных службах – получал ответ, что они не занимаются устройством стариков таким вот образом.
Я знаю, что пожизненная рента – это вполне законное дело. Составляется соответствующий договор – и все. Может быть, надо обращаться к нуждающимся бабушкам и дедушкам напрямую?
Михаил.
г. Южно-Сахалинск.
Дачное – совсем не рай
Военный городок «Дачное» стоит на полдороге между Южно-Сахалинском и Корсаковом. С трассы кажется райским местом. Расположился он на пригорке, кругом лес, чистый воздух, раздолье детям и взрослым.
Но жизнь в нем далеко не рай. Военные, конечно, должны с достоинством переносить все тяготы службы. Однако службы там уже нет. А кроме крепких и закаленных мужчин в многоквартирных домах живут и менее подготовленные к экстремальным условиям жизни члены их семей: жены, родители, маленькие дети.
Тем не менее и их подвергают постоянным испытаниям. В Дачном очень часто не бывает света, а значит, и воды, и тепла. Ладно, когда аварии случаются в теплое время года. Например, в августе этого года городок оставался без электричества и воды более трех суток. Но в межсезонье и зимой муки людей становятся непереносимыми. Испытанием стала для них прошлая неделя: с электричеством были постоянные перебои, то же и с водой. Батареи в квартирах источали дополнительный холод. Куда только жители городка не обращались! Только вечером в воскресенье дали свет, к утру понедельника – тепло. Но «тепло» – это громко сказано. Просто к батареям стало приятно прикасаться. Впрочем, в Дачном привыкли к такому качеству тепла – там систему просто поддерживают в рабочем состоянии. И так продолжается не год и не два. Жители обзавелись электрообогревателями, генераторами и спасают себя сами.
Жилой фонд городка обслуживает структура МО ООО «Славянка». Но областная власть тоже вроде бы не в стороне. Министерство энергетики и ЖКХ держит под контролем источники тепла сахалинских военных городков, запасы топлива. Но для него показатель благополучия этих населенных пунктов – рабочее состояние котельных: топят их – нет поводов для беспокойства. А как топят – это уже вопрос для других контролирующих служб. Каких? Кто и когда проверяет качество коммунальных услуг в Дачном?
Люди устали от испытаний холодом, жаждой, темнотой. Через год в стране повсеместно введут оплату электроэнергии по социальным нормам. Сколько же тогда станут платить жители Дачного за электричество? Ведь сегодня, расходуя его, они отапливают жилье, греют воду – в общем, создают себе комфорт за немалые деньги. И при этом еще оплачивают коммунальные счета на все 100 процентов.
Н. ЧЕРНЫХ.
Корсаковский район.
Кто создал очереди?
Живу в районе Дома торговли и почти ежедневно наблюдаю одну и ту же картину. В обеденный перерыв и после рабочего дня народ штурмует торговый павильон на рынке. Особенно не пробиться в единственный киоск, где продают хлебо-булочные изделия. Такие нервные очереди – позор нашего времени!
Раньше на территории рынка торговля шла в двух крытых павильонах, что было очень удобно для покупателей. Работающие женщины могли в обеденный час без особой суеты и давки приобрести продукты для семьи.
Но кому-то пришла «светлая» мысль один из павильонов освободить для торговли продукцией местных производителей. «Прихлопнули» сразу два хлебных киоска и еще несколько с прочими товарами. А местный производитель не разбежался ставить там свои прилавки – из одиннадцати торговых мест занято всего три-четыре, остальные пустуют.
Каждый раз, когда вижу, как в одном месте (павильоне) густо, а в другом пусто, недоумеваю: кому это выгодно? Такие торговые площади «не работают», хотя могли бы приносить пользу и предпринимателям, и потребителям!
Н. СУРКОВА.
г. Южно-Сахалинск.
Больше прозрачности!
Слежу за ситуацией вокруг намечаемого строительства в сквере за Воскресенским собором. Жители выступают против возведения здесь административного здания, парковки и кафе, бьются за сохранение спортивной площадки.
Глубоко в конфликт не вникал и не являюсь ни активным противником стройки (городу нужно развиваться), ни ее сторонником – зоны отдыха, только в приличном виде, тоже нужны.
Думаю, что подобных скандалов не случалось бы, если бы горожане могли видеть предполагаемую картину застройки города на ближайшую перспективу. Почему бы на схеме, расположенной на специальном, доступном для публичного обозрения стенде, властям города не обозначить незастроенные пока пустующие земельные участки, их владельцев и назначение тех объектов, которые планируется там возвести?
Такую схему можно разместить и в интернете. А то ходим годами вокруг пустырей прямо в центре города и не знаем, какого ожидать новостроя.
Мне, конечно, могут возразить, что для этого периодически проводятся общественные слушания и так далее. Однако проходят они в не для всех удобное время, не всегда широко анонсируются. Да и одно другому не помеха. Чем больше гласности в земельно-строительных делах, тем меньше поводов для скандалов.
А. ВОЛИН.
г. Южно-Сахалинск.
Бомбежки снятся до сих пор
Внимательно читаю в «Советском Сахалине» материалы о детях войны, о необходимости социальной поддержки этой категории граждан. Не знаю, может, люди, от которых зависит принятие специального закона, плохо представляют условия, в которых довелось жить детям войны? Поэтому и не считают нужным его принимать? Расскажу свою историю.
Я родилась 28 августа 1927 года на Украине, в Житомирской области. В 1933-м от голода умерли отец, мать и 3-летний братишка. Мы с сестрой остались одни. Сестре было восемь, мне – шесть лет. Я сильно заболела дистрофией, и меня положили в больницу. И это спасло от смерти. После лечения меня определили в детский дом.
Когда началась война, наш детдом уже через две недели вывезли с Украины в Сталинградскую область. Разместили в летнем пионерлагере в дощатых помещениях, где наспех были установлены печи. Зимой в страшные морозы мы ложились по двое в одну кровать, укрывались двумя одеялами, двумя пальто и сверху матрасом. В холоде еще и учились. Когда я окончила седьмой класс и мне как отличнице вручали почетную грамоту, директор школы сказала со слезами на глазах: «Была бы моя воля, я бы вместо грамоты вручила тебе медаль. За то, что в таких условиях ты училась на «отлично».
После окончания седьмого класса нас, восемь девчонок, которым еще не исполнилось 15 лет, отвезли в Сталинград на метизный завод, филиал тракторного завода, где выпускали военную продукцию. Я работала на токарном станке по 12 часов, неделю днем и неделю ночью.
Пока завод не бомбили, было сносно, а когда начались бомбежки, стало страшно. Даже сейчас страшно об этом вспоминать. Я так боялась, когда бомбили, что после ночной смены не могла спать в комнате, брала подушку и одеяло и спала в коридоре.
А страшнее всего было 23 августа 1942 года. Та ужасная бомбежка и сейчас снится по ночам. Было принято решение о переправе на другой берег Волги, директор завода дал указание начальнику переправы, чтобы нас, восьмерых детдомовских девчат, посадили первыми. После переправы брели мы голодными, ночевали, где заставала ночь. Потом посадили нас на поезд, который довез до Саратова.
Там три года учились в ремесленном училище связи и трижды (по два месяца в год) проходили практику. Это сейчас давало бы право на звание «Участник трудового фронта», но тогда мы нужных справок не получили, никто об этом не думал. А когда годы спустя я сделала запрос, мне ответили, что документы о практике хранились только пять лет.
В ремесленном мы днем учились, а вечером ездили по госпиталям и давали концерты – пели, плясали, читали стихи для раненых.
После окончания училища выпускников распределяли в Саратовской области, но в порядке исключения разрешили уехать на родину. На Украине я еще во время войны работала на радиоузле. Но потом, когда попыталась оформить документы на звание «Участник трудового фронта», на запрос получила ответ, что необходимые мне бумаги не сохранились.
Вот такая моя исповедь. Увы, но без бумажки ты букашка и на какие-либо льготы не имеешь права. И не я одна такая.
Н. ГЛАЗКОВА.
г. Южно-Сахалинск.
