В «Советский Сахалин» я попал в 1978-м после почти двенадцати лет, проведённых на Камчатке, и двух — в Горьком. (Последние так и не сделали из меня европейца, но вынудили заново зарабатывать северные надбавки).
С давним товарищем — тоже экс-камчатцем Юрой Шашковым, работавшим в то время в отделе информации, мы нередко сравнивали дальневосточные окраины. В той остались огнедышащие вулканы, необычный размах пространства, стихий, характеров. Здесь всё выглядело цивильнее. Да что там: по сравнению с Камчаткой здесь был рай. Но рай этот, как мне рассказали, был населён весьма странного вида чиновниками.
Уже в первые вечера веселушка Галка Шарун, работавший под мэтра Лев Лисовский, ещё кто-то из столпов редакции, запивая чаёк холодный чаем горячим, рассказывали не без нарочитости (как не припугнуть новичка?) о трудностях местных командировок, порождённых как раз зловредностью чиновничества.
Выяснялось, что приедет корреспондент, а собеседник, ради которого проделана вымотавшая и тело, и душу дорога, вдруг поднимется, мол, ты тут посиди, а мне на обед надо. И не позаботится о гостинице, и транспортом не поможет, мол, не мои заботы. И все подобные примеры в тоне если уж не жертвенности, то наверняка долготерпения. Мол, спать пришлось на вокзальной лавочке и попутку ловить. В общем, такие вот мы, никому не нужные, и как это обидно и горько. Не люди будто сидят в управах, руководят предприятиями, а вурдалаки какие-то.
Такого-то на моей лишённой действительно многого Камчатке, тем паче на корякском Севере, не было и быть не могло.
И вот первая самостоятельная командировка в совхоз «Пограничный». В кабине со мной фотокорреспондент Валера Токарский и, естественно, на долгие годы ставший постоянным спутником шофёр Иосиф Довгайло.
С совхозом предварительно связаться не удалось, позвонил в райком и попросил передать, что буду в хозяйстве к такому-то часу и хотел бы начать работу со встречи с директором.
Добрались в срок. В кабинете директора трое увлечённо обсуждают перипетии недавней охоты. Внезапно директор оборачивается в нашу сторону и начинает долгую тираду на классическую тему, что-де шляются тут разные, работать мешают. Чувствуется, что говорить он собирается всласть, и приятели, а может, подчинённые его не гасят во взглядах зловредство и восторг. Дескать, во бреет человек газетёров. А я тем временем начинаю думать: значит, правду о местных вурдалаках рассказывали коллеги.
Перебиваю, довожу до сведения, что намерен побывать в таких-то бригадах и, коли уж занят руководитель, пусть выделит кого-то из специалистов. В ответ — дерзость. Поворачиваемся к выходу и в спину уже слышим, что можем жаловаться в райком, а он плевал и дальше в том же духе.
Позже я узнаю, что у директора давно уже шла скрытая, а то и явная война с первым секретарем. И моя просьба, добросовестно переданная инструктором райкома, послужила детонатором для очередной вспышки страстей.
Но это будет потом, а сейчас-то нам каково? Не возвращаться же оплёванными восвояси?
— Может, и вправду в райком? — кипятится Валера.
Избрали другой план. Зачем нам, собственно, совхозное или районное начальство? Ведь едем писать о животноводах на отгонных пастбищах. Не исключено, что именно этому начальству и придётся подсыпать в определённое место перца за какие-то промашки, бездушие, которого, судя по началу, тут хватает. Значит, будем работать сами. Вот только куда ехать, где искать выведенные на летние пастбища гурты? Выручает Иосиф, который, оказывается, знает в окрестности все речки и тропки. (И сколько десятков, нет, сотен раз выручал он потом в будущих поездках).
Без приключений попадаем в одну бригаду, заводим беседу. Люди подтягиваются отовсюду, говорят всё откровеннее. Чувствую, материал идёт что надо.
— Посмотри налево, — шепчет Токарский. Там метрах в пятидесяти остановился директорский «газик», но хозяин не вылезает и к нам не подходит, хотя явно прислушивается.
Едем дальше. И опять тот же «газик» пересекает наш путь, и на этот раз, когда добираемся до цели, застаём беседующего с доярками директора. Не обращая на него внимания, представляемся женщинам, задаём вопросы. И, о чудо, директор включается в разговор, не дерзит, не «самоутверждается», нормальным языком что-то подсказывает… Так хочется повторить ему его же фразу «шляются тут и работать мешают», но, конечно же, сдерживаюсь. Раздувать конфликт никому не на пользу.
Но и на контакты не идём. Прощаемся с женщинами, грузимся к Иосифу – и в третью бригаду. На сей раз директор нас не сопровождает. Но появляется зоотехник, который ведёт себя вполне цивильно.
Возвращаемся, когда густеют сумерки. А в то время существовала у редакционной машины одна особенность. На задание она едет медленно, натужно урчит мотором, норовит приткнуться к бензозаправке, когда времени в обрез. Домой же летит как на крыльях, попробуй останови.
И все же нас останавливают, уже перед самым Таранаем, просят от имени директора свернуть к берегу залива. А что сворачивать, когда до него метров десять от силы? Директор сидит у ведра, источающего сладчайшие ароматы свежайшей ухи. Поднимается нам навстречу, протягивает руку.
– Подкрепитесь на дорожку, час уже вас караулю. До дома-то пилить да пилить. А об утреннем забудем. Понимаешь, так уж у нас сложилось здесь: ты наорёшь, тебя отматерят.
– Зверинец какой-то.
– Не скажи. Люди вокруг, люди. А что звереешь минутами, уж принимай какие есть. Перенервничал, вот и сорвался. Лучше обговорим совхозные дела. Хочу знать ваши впечатления, выводы. Да и у самого наболело.
Долго сидим у костра – не взъерошенные противники, а люди, делающие одно и то же дело. Он своими средствами. Мы, естественно, своими, журналистскими.
И потом не раз были стычки, несогласие друг с другом по принципиальным вопросам. Их не могло не быть. Ведь начинались годы, именуемые сегодня «застойными», когда сельское хозяйство Сахалина делало трудные шаги к тем технологиям, которые вывели отрасль на первые места в стране. А «Советский Сахалин» также на высокие места по разработке сельхозтематики в прессе. Каждый шаг был неоднозначен, давался в муках и спорах, в которых журналист-аграрник был на равных с агрономом, зоотехником, организатором производства.
Лет через пять тот директор уехал в родной Краснодарский край. А ещё через пять пришло от него в редакцию толстенное письмо с приветами, воспоминаниями вообще и о рассказанном выше. С тем же выводом о том, что не было бы подъёма сахалинского села, если бы не научились мы сдерживать самолюбие и самомнение, открываться друг другу, когда объединяют общественной значимости цели.
Вот тебе и чиновник-вурдалак!
Фердалис ШАМАЗОВ.
(Материал написан в 1995 году к 70-летию газеты «Советский Сахалин»).
Об авторе
Шамахов Фердалис Ахатович. Родился в 1937 году работал в редакции «Советского Сахалина» с 1 января 1978 года по 28 февраля 1999-го: собственный корреспондент по Тымовскому и Александровск-Сахалинскому районам, заведующий отделом агропромышленного комплекса, заведующий отделом очерка. Заслуженный работник культуры РСФСР. Умер в 2007 году в Нижнем Новгороде.
