В областной краеведческий музей (он в этом году отмечает свое 125-летие и 75-летие пребывания в южно-сахалинском здании японской архитектуры) я шел говорить о планах, выставках и мастер-классах – о развлечениях для туристов. Но беседа с Юрием Алиным, директором музея, сама собой развернулась в сторону серьезной науки, издательского дела, легендарного Павла Леонова и даже редкой «айнской» посуды. Заодно поговорили о четвероногом внештатном сотруднике – кошке Люсе.
Дела музейные
Административное здание советской постройки стоит рядом с японским. Я немного разочарован: мне казалось, кабинету директора самое место в знаменитом доме с каменными львами, возведенном в 1937-м. Но там тесно даже экспонатам.
Перед интервью Юрий Юрьевич просит минуту заполнить и отправить документы. Он по должности и историк, и администратор – бумажной работой обоих не удивить.
– Мы подчиняемся региональному министерству. На Дальнем Востоке в федеральном подчинении только музей истории Дальнего Востока имени Арсеньева с его музеем-заповедником «Владивостокская крепость». Он создан на двенадцать лет раньше нашего.
Сбор, хранение и демонстрация артефактов и природных предметов началась на Сахалине по инициативе военного губернатора генерала Владимира Мерказина. В 1896 году он открыл первый островной музей в посту Александровском. Первыми его работниками стали ссыльный Лев Штернберг и каторжанин Бронислав Пилсудский – политические преступники оказались талантливыми этнографами.
Музей несколько раз стоял на пороге исчезновения: в 1905-м его здание сгорело, а с ним и значительная часть коллекций. В 1920-м северную часть острова оккупировали японские войска, музей был почти разорен. Он возобновил работу в 1932 году. Японцы, поселившись на Карафуто, создали свой музей в Тоехаре (ныне Южно-Сахалинск).
– После воссоединения Сахалина и Курил наш краеведческий музей подчинялся отделу пропаганды обкома КПСС, – продолжает Юрий Алин. – В 1960 – 1970-е в области создавались народные музеи. Потом они стали районными – филиалами областного. В 1990-е поменялась система управления, и музеи превратились в муниципальные…
Я с уважением отношусь также к музеям организаций или школ. Но их экспонаты под угрозой исчезновения. В нашем музее все ценное находится на вечном государственном хранении. Отсюда и высокие требования к сохранности предметов.
Частник не справится
– Сейчас государство определяется со статусом частных музеев. Но не каждый коллекционер готов превратить свое собрание в музейную коллекцию, поскольку она включается в государственный фонд. И владелец несет за нее полную ответственность.
Каждый предмет, попадающий в фонды нашего музея, описывается, фотографируется и вносится в Государственный электронный каталог. Он становится частью государственного фонда. Любой человек в интернете сможет посмотреть нужный предмет любой коллекции. Штатный фотограф ради этого «цифрует» около 5 000 предметов в квартал. Другие сотрудники заносят это в специальную программу.
– Меня спрашивают, чем занимаются музейщики, – улыбается Юрий Юрьевич. – А у нас много дел. Помимо описи, есть задача сохранить предметы. Идет сбор материалов, ведется научно-редакционная работа. В штате – экскурсоводы, научные сотрудники отделов истории, археологии, специалисты в естественнонаучной области, всего девяносто человек. Есть даже своя музейная кошка.
Внештатный сотрудник – кошка Люська
По одной версии кошка Люська пришла в музей по своей воле. Другие источники сообщают, что взрослое и стерилизованное животное подбросили. Точно можно утверждать, что культурное и научное учреждение поставлено под когтистую охрану 2 мая 2019 года.
Люська самостоятельная, людей не боится, но и не навязывает свою компанию. Дел у нее невпроворот: нужно контролировать популяцию птиц, следить за хранителями и хорошо выглядеть, чтобы умилять посетителей.
В выставочное здание Люську не пускают, зато она патрулирует музейный сквер и дежурит в администрации. Иногда посещает планерки. И, как утверждают сотрудники, на важных совещаниях выступает с экспертным «мяу». В штат Люську не зачислили, зато кормят по расписанию и досыта – не хуже знаменитых эрмитажных котов.
Учебник истории
Директор раскладывает на столе книги, фамилии на обложках впечатляют – Ювачев (отец поэта Даниила Хармса), исследователь Рудановский, этнограф Пилсудский. Одну книгу показывает с откровенным удовольствием.
– Виктор Щеглов, мой заместитель по научной работе, написал прекрасную книгу «Опыт сахалинских переселений. 1853 – 2002 годы» – плод двадцатилетней работы. Всем чиновникам, приходящим в гости, обязательно ее дарим – это полноценная история нашей области.
В этот момент остро жалею, что я не чиновник. Придется купить книжку в здешнем киоске, хотя купить хочется и все остальные книги музейного издательства.
Наука в приоритете
– Музей ведет большую научно-издательскую работу. Мы сделали музею новый логотип и сайт. Поменяли внешний вид и концепцию «Вестника Сахалинского музея». Раньше это издание выходило ежегодно. В старом формате отпечатано двадцать пять выпусков. Потом добавили иллюстраций, материалам стало тесно. Теперь «Вестник» выходит четыре раза в год, в цвете. В прошлом году на крупнейшей дальневосточной выставке «Печатный двор» во Владивостоке он был отмечен золотой медалью.
Думаем мы и об участии в книжных выставках-ярмарках в Москве… Надеемся включить наш журнал в список Высшей аттестационной комиссии, чтобы он стал полноценным научным изданием.
Покушение на фасад
– На здание музея покушались и не раз, – Юрий Алин улыбается, показывая буклет. – Павлу Леонову, первому секретарю обкома КПСС, не нравился японский облик строения. Он видел его из окон своего кабинета, мечтал снести и возвести новое.
В 1975 году архитекторы института «Сахалингражданпроект» предложили четыре варианта нового фасада музея и эскиз пристройки хранилища. Хорошо, что до воплощения проекта дело не дошло. Сахалин сохранил уникальное здание. Правда, без хранилища плохо – фондам не хватает места, приходится даже приостанавливать сбор экспонатов. Ведь каждый год мы собираем от 1,5 до 2,5 тысячи предметов.
Для справки: на Сахалине сейчас около 500 тысяч предметов музейного хранения. В областном краеведческом – 224 тысячи. В его экспозициях выставлено примерно два процента общего их количества.
Вещи века
– По многим периодам истории Сахалина нам очень тяжело найти предметы. Осязаемая история начинается с середины XIX века. Остальное больше связано с археологией, – Алин обращается за поддержкой к авторитетам. – Александр Костанов, наш историк, говорил: «История Сахалина богата событиями, но бедна материальными предметами». К примеру, нельзя найти офицерские сапоги 1950-х. И это не только наша проблема. Японцы в прошлом году открыли музей и центр изучения культурного наследия айнов. Вещи пришлось собирать по всему миру. Ту же так называемую «айнскую» лаковую посуду…
– А почему «так называемую»?
– Потому что ее сделали японцы. Но в Стране восходящего солнца осталось очень мало посуды того периода. Это ведь предмет быта: сломалась – выбросили. У айнов эта посуда носила ритуальный характер, потому и сохранилась лучше. А наша айнская коллекция – третья в стране по содержанию после Российского этнографического музея и Кунсткамеры.
Директор рассказывает, что отправил в региональное министерство культуры и архивного дела письмо с предложением – на правительственном уровне обеспечить приток в музей предметов со значимых областных и международных мероприятий, проводимых на островах.
– Приходится буквально отбивать будущие экспонаты у организаторов. Прошли спортивные игры «Дети Азии», и мы сразу начали работать с минспорта. На сегодняшний день их предметы и документы не представляют особой ценности, но через пять – десять лет станут историческими.
«Блочная история»
Директор сетует.
– На Сахалине дефицит памятников…
– А как же японские?
– Японских памятников сохранилось очень много. И зачастую это приводит к искажению в приоритетах – многие в погоне за туристической привлекательностью основное внимания уделяют только им, ведь других интересных памятников практически не осталось. В Александровске-Сахалинском есть здание первого казначейства – самое старое русское здание на острове. А на юге уже ничего не осталось. Вся проблема в условной «блочности» нашей истории.
По мнению Юрия Алина именно эта особенность мешает воспринимать историю региона целостно. Каждая новая власть и новые люди на острове порой целенаправленно старались избавляться от доставшегося культурного наследия, не считая его «своим», заслуживающим заботы и охраны. И синдром этой «блочности» нашим музейщикам нужно преодолевать.
– До середины XIX века на острове жили народы без собственной письменности, – продолжает директор музея. – После этого начался каторжный период. Россия переняла опыт Франции и Англии, осваивавших Новую Гвиану и Австралию с помощью каторжников. Однако никто из ссыльных островитян не собирался здесь оставаться… После русско-японской войны на юге Сахалина были утрачены деревянные постройки первых поселенцев. Поэтому «русский блок» у нас пока представлен не очень полно…
День святого Николая
– Первый музей на Сахалине получил свое помещение 6 декабря 1895-го, – обращается Алин к историческим фактам. – Год ушел на оформление документов . И 6 декабря 1896-го вышел приказ генерала Мерказина. Дата неслучайна – это день святого Николая и именины царя Николая II. Подумалось, у Эрмитажа есть покровительница – святая Екатерина. У МГУ – святая Татьяна. А у нас может быть святой Николай Чудотворец.
Есть у Алина еще одна идея: открыть в рамках музея этнографический филиал.
– На нашем сайте создан блок, посвященный культуре народов Сахалина. Хорошо бы расширить его, превратив в полноценный портал «Этнографический музей Сахалинской области». Японцы этот раздел уже заметили, сахалинским опытом пользуются. Наша сотрудница презентовала этот раздел в крупнейшем в Японии этнографическом музее Осаки.
Вперед в будущее
Алин смущается, когда я прошу его назвать главные достижения на посту директора.
– Очень сложного говорить о себе… Новый бренд музея, новый формат «Вестника», новые выставочные проекты, три десятка опубликованных изданий – все делал коллектив. Наши «Краеведческие чтения» идут с 2017 года. В первых мероприятиях участвовали шестьдесят человек, через два года – уже восемьдесят. Следующая научная конференция будет в сентябре… Я больше как инициатор выступаю, все делают люди, их нужно спрашивать о достижениях.
Областной краеведческий музей – одна из «точек притяжения» туристов и жителей острова.
– За год карантинных ограничений мы приняли около 91 тысячи посетителей – на 6 тысяч больше чем обычно. Расширили выставочное пространство «музеем под открытым небом». Когда нельзя было водить экскурсии по зданию, выручал наш сквер. Сотрудники стараются, чтобы посетителям было у нас интересно, познавательно, увлекательно, чтобы у них была возможность ощутить дух времени. Так что не удивительно, что и сами сахалинцы охотно ходят в музей. COVID показал, что и без туристов островное краеведение востребовано.
Николай Шелепов.
