Эта небольшая, на первый взгляд, но очень важная тема постоянно напоминает о себе. Чтобы удостовериться в ее актуальности, не обязательно выходить из дома.
Смотрю телевизор, вижу на экране рекламу с несколькими восклицательными знаками: «Мебельный дискаунтер!!!». Мой сосед Михалыч, не искушенный в языковых коллизиях, в подобных случаях восклицает (правда, с одним знаком): «Кипи, моя кровь!».
Меня же как человека, работающего со словом, смутило то обстоятельство, что я, несмотря на парочку высших образований – инженерное и журналистское, этого слова не знаю. Вот тебе раз!..
Заглянул во все четыре словаря современных иностранных слов (а куда же еще, не у Даля ведь смотреть с его «живым великорусским языком»!), но ни в одном иностранца-дискаунтера не обнаружил. Вот тебе два!..
Это что за слово такое, которого нет даже в словарях?! Может, словари устарели? Отстают от современных лингвистических процессов?..
В интернете все же нашел расшифровку. Дискаунтер – это, оказывается, всего лишь магазин, но «с широким и стабильным ассортиментом товаров по ценам ниже среднерыночных». Иначе говоря, обычная рекламная зазываловка или завлекаловка, кому что больше нравится.
То есть вместо «мебельный дискаунтер» можно было (и нужно!) сказать или написать проще и по-русски – «мебельный магазин». А уж какие в нем цены и ассортимент мебели, любой покупатель разберется сам, без рекламных ухищрений (которым, кстати, он давно не верит или относится к ним, как минимум, с сомнением («Доверяй, но проверяй!»).
У наших читателей может возникнуть недоумение: зачем какому-то «дискаунтеру» уделять столько времени и газетной площади? Но дело-то в том, что засорение родного языка (а речь идет именно об этом!) – проблема конституционного уровня и значения. Ведь в нашей Конституции не только говорится, что государственным языком Российской Федерации на всей ее территории является русский язык, но и всем ее народам гарантируется право на сохранение родного языка (пункт 3 статьи 68).
Однако о каком сохранении, к примеру, моего родного русского языка можно говорить, если многие чиновники то и дело (много раз слышал собственными ушами!) «мониторят», «кешбэкают», «онлайничают», «волонтерят» и так далее (я эти, по-научному, англицизмы называю, по-рабоче-крестьянски, англичатиной).
Кстати, несколько дней назад был в магазине «Березка» на Пограничной. Так вот там на самой верхотуре здания красуется: «House of comfort». Для всех, кто учился в школе, эта фраза понятна без переводчика, но в ней прекрасное русское название магазина испоганили антирусским «хаусом».
А на «Звезде» (чаще смотрю именно этот телевизионный канал) показали сюжет, где некая женщина (имя не озвучили или я не запомнил) спасла мальчишку от верной гибели – схватила его за руку, когда он, перебегая дорогу, мог неизбежно угодить под колеса грузовика. И московские телевизионщики тут же окрестили героиню – супер-вумэн (так эта англичатина выглядит в русской транскрипции). Большего издевательства над нашим языком трудно придумать!
Это почти то же самое, если бы сибирскую добровольческую дивизию, в которой осенью 1941 года успел повоевать, защищая Москву, мой дед (пока не получил тяжелое ранение), назвать, простите, – волонтерской. Между прочим, его фотография много лет стоит на моем письменном столе, и с нее он сейчас смотрит на меня (тоже уже деда, раз есть внучка), когда я пишу вот эти строки. Под таким взглядом не соврешь!..
Приведенных примеров вполне достаточно, чтобы лишний раз убедиться: наш «великий и могучий», как назвал русский язык И. Тургенев, действительно нуждается в защите от словесного мусора. Нельзя сказать, что в этом направлении у нас ничего не делается. Многие газеты патриотической ориентации («Советский Сахалин» – в их числе) настойчиво поднимали эту проблему, обращали на нее внимание не только общественности, но и государственных органов. И не случайно, мне думается, в середине минувшего декабря Госдума одобрила в первом чтении правительственный законопроект «О внесений изменений в Федеральный закон «О государственном языке РФ», содержащий целый ряд необходимых защитных норм. Давайте подождем, когда проект станет законом, и вернемся к этой теме, чтобы подвести итоги ее обсуждения.
В наших публикациях мы не раз ссылались на авторитетное мнение В. Белинского. По затронутой нами проблеме он в свое время высказался так: «Употреблять иностранное слово, когда есть равносильное ему русское слово, – значит оскорблять и здравый смысл, и здравый ум».
Выражаясь по-русски, надеюсь, что эта точка зрения, если ее поддержат законодатели (в чем я не сомневаюсь), восторжествует во всех сферах применения русского языка.
Георгий ЮРГИН.
