27 ноября исполняется 200 лет со дня рождения Николая Васильевича Рудановского, участника Амурской экспедиции, с именем которого связаны яркие страницы исследования и освоения Сахалина.
Николай Васильевич родился в Вятке в семье подполковника Василия Васильевича Рудановского, участника Отечественной войны 1812 г.
Пятый из четырнадцати детей выбрал для себя профессию военного моряка. В 1841 г. он закончил учебу в 1-м Штурманском полуэкипаже, после чего в течение десяти лет служил на кораблях Балтийского флота, получив значительный опыт штурманской, гидрографической и картографической работы.
В декабре 1851 г. Николай Васильевич Рудановский переводится на Дальний Восток в Охотскую (Камчатскую) флотилию, где в 1852 г. служит на корвете «Оливуца», а в 1853 г. – старшим офицером в чине лейтенанта на транспорте «Иртыш».
После принятия решения о занятии острова Сахалин камчатский военный губернатор В. С. Завойко получил распоряжение о подготовке военной команды для этой цели.
30 июля 1853 г. Рудановский докладывает командиру флотского экипажа К. В. Фрейгангу: «По приказу… которым вызываются охотники служить в Российско-Американской компании в экспедиции на острове Сахалин, я изъявляю свое желание».
Единственный доброволец из офицерского состава, Рудановский уже к 6 августа сформировал отряд из семидесяти человек и занимался его подготовкой, включая обеспечение обмундированием и питанием.
25 августа 1853 г. транспорт РАК «Николай» с десантом на борту бросил якорь на рейде поста Петровский.
Во время встречи с Невельским выяснилось, что вместо того, чтобы самому возглавить зимовку на Сахалине, как это предполагалось на Камчатке, Николаю Васильевичу пришлось поступить в подчинение не ожидавшему такого назначения Н. В. Буссе.
Буссе, офицер для особых поручений при Иркутском генерал-губернаторе Н. М. Муравьеве, прибыл на Камчатку и в Петровское с целью контроля за обеспечением сахалинского десанта необходимыми припасами, по исполнении поручения планировал вернуться назад, в столицу Восточной Сибири.
Решение Г. И. Невельского в значительной степени было вынужденным – офицеров в Амурской экспедиции не хватало, отряд в семьдесят человек с одним офицером не справился бы с поставленными задачами, отдать не имеющего необходимого практического опыта майора в подчинение лейтенанту не представлялось возможным.
Как показало дальнейшее развитие событий, назначение оказалось на редкость неудачным.
В своих воспоминаниях Н. В. Буссе неоднократно негативно отзывался о Рудановском. «Он тяжел, как подчиненный, и несносный товарищ…», «беспокойный и малополезный сотрудник» и даже «составляет действительную отраву».
Стоит отметить, что в воспоминаниях однозначно высокую оценку профессиональных и личностных качеств получил только один человек – сам Буссе, который, по определению Невельского, «до того времени кроме Петербурга ничего не видел».
21 сентября 1853 г. началась высадка десанта в районе айнского поселения Томари-Анива, где на мысу был заложен военный пост, названный Муравьевским в честь генерал-губернатора Восточной Сибири Н. М. Муравьева. (В настоящее время – г. Корсаков).
Невельским были выкуплены у японцев два просторных деревянных сарая, в одном из них разместилась команда, в другом — Буссе и Рудановский, запасы и товары.
На мысу установили батарею из восьми орудий, для «предстоящих построек» было закуплено более шестисот деревьев сухого леса, а в японских магазинах «находилось большое количество риса, муки, сухой зелени, различных кореньев, водки, соли и рыбы, так что в случае надобности мы могли за условленную плату пользоваться всем запасом.
Впрочем, привезенного нами довольствия и товаров было так много, что нечего было и думать об истощении их».
Впоследствии Рудановский вспоминал: «Обязанности мои, так и г. Буссе определялись очень просто сами собою нашими профессиями.
Он стал начальником поста и команды, которую я ему сдал по прибытии на Сахалин; мне же предстояло делать исследование страны и беспрерывные по сему предмету путешествия и занятия, которым я и отдался со всей душою, так что из 250-ти дней, проведенных мною в сахалинской экспедиции, оставался в посте с г. Буссе только 110 дней, а все остальное время провел в разъездах».
Совершенно иначе представлял себе их взаимоотношения начальник поста. Не имея ни малейшей доли того опыта и специальных знаний, какие имел Рудановский, игнорируя согласованный с Невельским план исследований береговой линии и внутренних районов Сахалина, Буссе в категорической форме указывал «на что именно надо более обратить внимание при исследовании неизвестной страны», вплоть до составления письменной инструкции.
В случае невыполнения указаний «приказал по посту отчислить его от экспедиции, оставив жить на Сахалине без занятий» и, соответственно, без материальной поддержки.
Впоследствии приказ был отменен, но от мелочных придирок Буссе так и не отказался. В частности, он сетовал на то, что сборы Рудановского «в экспедицию и большие требования в средствах причиняли мне досаду…».
Данное обвинение, как и многие другие, не выдерживает критики.
Часть инструментов, необходимых для проведения исследований, принадлежала лично Рудановскому, часть ему предоставили офицеры транспорта «Иртыш», который прибыл на рейд Томари-Анива 29 сентября. Сохранилась квитанция, выписанная Рудановским Г. М. Чудинову в том, что принято «…азимус-компас, склянка 1/2 часовая одна, таблица Гамалея одна, месяцеслов на 1853 год один, кокоров два, банник пушечный один, фитилю паштельного десять футов и ночник медной один, фалшвейеров 2-минутных два, 1-минутных восемь…».
Определив координаты Муравьевского поста, 6 октября, на лодке с четырьмя человеками гребцов и проводником, Рудановский отправился вдоль берега к устью реки Сусуя.
Впоследствии он докладывал Невельскому: «…Отсюда я поднялся по реке на лодке, сначала на гребле и бечевой, а потом на шестах и пешком», пытаясь отыскать фарватер, но «всякий раз натыкался на мели».
Путь затрудняли плавающие бревна, скопления сучьев, травы, сплетения деревьев, через которые приходилось прорубаться. В нескольких верстах от устья был заготовлен лес, который в плотах доставили до поста.
Плоты тащили бечевой. Матросам и солдатам пришлось долгое время идти по колено в воде.
Одновременно с путешествием Рудановского по Сусуе Д. И. Самарин отправился на исследование восточного побережья залива Анива, где обнаружил лагуну (озеро), названную им заливом Буссе.
29 октября, пробыв в посту четверо суток и взяв на 15 суток продовольствия, в сопровождении трех матросов, двух казаков и проводника айна Рудановский на японской лодке вышел для описи лагуны Буссе. Эта часть берега не была до этого осмотрена никем из мореплавателей.
Лодка двигалась вдоль берега, на приметных мысах и интересных местах делались остановки, брались пеленги на видимые точки берега. Расстояние определялось по часам и ходу шлюпки.
Таким образом составлялись отдельные карточки, по которым впоследствии была создана общая карта, дополненная подробным описанием.
Несколько раз из-за осенних штормов путешественникам приходилось делать продолжительные остановки в айнских селениях, где Рудановский записывал свои наблюдения за жизнью и обычаями айнов, постепенно изучал их язык, выслушивал жалобы на обман и притеснения со стороны японцев.
Во всех айнских селениях встречали гостей приветливо, заслышав лай собак, люди выходили из домов. Рудановский всегда этим пользовался и пересчитывал жителей, проведя таким образом первую приблизительную перепись местного населения.
В самом начале протоки, соединяющей лагуну с морем, Рудановский нашел место для стоянки судов с осадкой до 16 футов, что позволило говорить о «гавани Буссе».
Опись и промеры гавани были закончены 3 ноября. В план Рудановского входило обогнуть мыс Анива, выйти в Охотское море, продвинуться вдоль восточного побережья Сахалина на север и по суше вернуться в Муравьевский пост.
Реализовать этот план не позволила сильная метель. 6 ноября ветер немного стих, и Н. В. Рудановский со спутниками отправился пешком по тропе от селения Сиратоку на восточный берег к Охотскому морю, в селение Аруторо, откуда после астрономических наблюдений тем же путем отправились назад.
В двух верстах от поста шлюпку штормом выбросило на берег, и вернулся в Муравьевский пост Рудановский 12 ноября пешком.
До 20 декабря Николай Васильевич находился в посту, занимаясь обработкой полученных сведений и съемкой восточного берега Муравьевского рейда.
В следующую экспедицию лейтенант отправился в сопровождении казака Савватея Березкина и айна Серипонку 20 декабря на нартах.
Собаки вязли в рыхлых сугробах, и для помощи животным айны-каюры приспосабливали между нартой и упряжкой оглобли, в которые впрягались, следуя за собаками на лыжах.
Без привычки даже усидеть на нартах, которые «снуют между деревьями как вьюны», было непросто. Путь лежал вдоль берегов рек Сусуя, Такой и Найба до Охотского моря.
26 ноября Рудановский с попутчиками добрался до побережья Охотского моря, а 27-го отправился вдоль берега на север. Дороги не было, и приходилось передвигаться по береговому припаю. Езда зачастую превращалась в прыжки с льдины на льдину.
Из-за пурги только 30 декабря участники экспедиции выехали из селения Мануя на берегу одноименной реки на запад через перевал в районе перешейка Поясок.
Дойдя до селения Кусунай (Ильинск), повернули на юг. В беседе с айнами Рудановский составил список всех населенных пунктов до самого селения Сирануси на мысе Крильон и заранее знал, сколько на пути «худых» мысов, то есть таких, которые приходилось обходить по обледенелым скалам, распрягая собак и перетаскивая нарты.
Рудановский описывал подобные переходы следующим образом: «Собаки не успевают мчаться с горы за нартой. Конечно, искусный ездок управился бы с нартою и собаками, но я всякий раз посередине горы ехал вниз уже не на санях, собаки, перепутавшиеся в упряжке и с нартой, летели еще быстрее меня».
Иногда подъем был настолько труден, что спуск приходилось откладывать на следующий день и ночевать под открытым небом.
4 января путешественники достигли залива Идунки, которому Рудановский дал имя Г. И. Невельского. Для дальнейшего укрепления позиций России в регионе жизненно необходимо было отыскать удобную гавань, пригодную для длительных стоянок кораблей.
Поэтому тщательное гидрографическое исследование бухт по берегам залива стало основной задачей экспедиции. После тщательного промера глубин и нанесения на карту береговой линии наиболее подходящей гаванью Рудановский посчитал бухту Маока, на берегу которой расположен современный город Холмск.
Следующей целью небольшого отряда был пост Сирануси, до которого значительную часть пути приходилось преодолевать пешком из-за усталости и истощения собак.
К счастью, по берегу все чаще стали встречаться мертвые выброшенные морем нерпы и сивучи, которые «возбуждали огромную радость не только собак, но и проводников…
И те, и другие набрасывались на туши мяса, наедаясь до отвала».
В Сирануси въехали уже ночью в начинавшуюся пургу. За два дня вынужденной остановки Рудановский познакомился с селением и его жителями.
Он узнал, что обитающие здесь айны часто голодают и иногда уходят зимовать в бухту Маока. Причина в том, что «приезжающие летом японцы занимают айнов ловлей рыбы, так что для себя они ее заготовить не успевают».
Зимой они дают эту рыбу айнам в долг под будущую летнюю работу.
14 января Рудановский на лыжах перешел в залив Анива. Продукты у него закончились, и пополнить их в Сирануси не получилось. Не случайно первый встреченный им мыс западного побережья залива Анива получил название Голодного.
Мысы удавалось обходить по припаю, и уже 17 января Рудановский со спутниками прибыли в крупное айнское селение Лютога на берегу одноименной реки, откуда по торной дороге на следующий день добрались до Муравьевского поста.
Заключительным этапом исследований Н. В. Рудановского на южном Сахалине в составе Сахалинского отряда Амурской экспедиции стало описание залива Мордвинова.
23 февраля Рудановский на собаках выехал из Муравьевского поста, по льду озер Тебесани (Чибисань) и Тунайча добрался до залива и в течение нескольких дней провел необходимые астрономические наблюдения, нанося залив на карту.
Планы двигаться на юг вокруг мыса Тонин нарушила сильная пурга, после которой «из юрты мы все принуждены выходить через отверстие, куда выходит дым».
Во всех селениях побережья в том году был голод, закончились припасы и у Рудановского, который вынужден был 4 марта вернуться в Муравьевский пост.
Начавшаяся в октябре 1853 г. война с Турцией, на стороне которой выступили Англия и Франция, и обострившаяся международная обстановка на Дальнем Востоке заставили Невельского пересмотреть планы Амурской экспедиции.
На Сахалин была отправлена следующая инструкция: «…В случае войны мы не должны оставлять острова, а только лишь уменьшить численность людей на нем, а остальных разместить по постам, в заливах: Анива, Такмака, Кусунай, Дуэ и Тернай (Терпения), от шести до восьми человек в каждом, то есть в таких местах, где, пользуясь ныне известными нам путями, мы можем во время войны снабжать их продовольствием по внутренним путям через селения Погоби, Аркой и Кусунай, а не по морю».
Вопреки этой инструкции Буссе после совещания с офицерами, прибывшими в залив Анива на кораблях «Князь Меншиков», «Двина» и «Иртыш», принимает решение о ликвидации Муравьевского поста.
На совещание не были приглашены Рудановский и Орлов – единственные офицеры, знавшие о позиции Невельского по данному вопросу. 30 мая пост был снят, команда и имущество, спешно переданные Буссе Рудановскому, погружены на корабли и вывезены в Императорскую гавань.
С 8 по 24 июня по распоряжению Е. В. Путятина Рудановский временно заведовал Константиновским постом, сменив там тяжело больного Н. К. Бошняка.
После вместе с десантом отправился в Аян, где составлял отчеты о деятельности сахалинского отряда и передал личный состав, имущество и денежные средства начальнику порта А. Ф. Кашеварову.
После расформирования Амурской экспедиции служил в 47-м флотском экипаже.
Занимался гидрографическими работами по правому берегу Амура, начальствовал над гребной флотилией, которой из Мариинского в Николаевск отправили прибывших сплавом переселенцев и камчатские команды, снаряженные для защиты устья Амура.
После окончания Крымской войны и заключения Симодского договора между Россией и Японией геополитическая ситуация на Дальнем Востоке существенно изменилась.
Японские власти усиливали свое присутствие на Сахалине, а после снятия Муравьёвского поста русских на острове вообще не было. Российские правящие круги постепенно осознавали стратегическую ценность Сахалина и необходимость закрепления острова за Россией.
С этой целью, а также для организации ломки угля капитан-лейтенант Н. М. Чихачёв 16 июля 1856 г. основал новый военный пост у мыса Дуэ, который получил официальное одноименное название в 1857 г. В августе 1856 г. команду поста из пятнадцати нижних чинов возглавил лейтенант Рудановский.
Он не только дал жизнь новому посту, построив в Дуэ три дома, пристань для подхода судов с небольшой осадкой, но и проводил исследования окружающей местности и составил таблицу приливов в местах заготовки угля.
К лету 1857 г. было заготовлено около 50000 пудов угля, который был погружен на шхуну «Камчадал» и предназначался для нужд парохода «Америка». На борту парохода находилась дипломатическая миссия во главе с Е. В. Путятиным, который поставил перед Рудановским новую задачу: исследование центральной части Сахалина.
Статус совместного владения не устраивал обе державы, необходим был новый договор, и на знакомого с местными реалиями исследователя возлагалась задача определения возможной сухопутной российско-японской границы.
21 июля 1857 г. Рудановский с шестнадцатью матросами был высажен у айнского селения Найеро, неподалеку от упраздненного поста Кусунай (Ильинск).
Отряд приступил к сооружению нового поста на правом берегу реки Кусунай, из-за нехватки провизии законсервированного и возобновленного в следующем 1858 г. Появление русского военного поста обеспокоило японцев.
Специально для встречи с Рудановским прибыл представитель губернаторства Хакодате Сато Момотаро. Ссылаясь на Симодский трактат, чиновник протестовал против возведения русскими построек и нахождения на юге острова, произвольно толкуя формулу «как было до сего времени».
В ответ на эти протесты Рудановский сказал, что, когда он изучал эти места раньше, здесь не было никаких японцев, о чем и было доложено государю, который приказал им прибыть сюда.
За короткий промежуток времени до второй половины сентября Рудановский подробно описал западный берег от 47о19′ до 50о30′ северной широты, открыл в этом районе три новых каменноугольных месторождения, названных Путятинским, Воздвиженским и Отасу.
Выполнив поставленные задачи, Н. В. Рудановский с командой вернулся в Дуэ, откуда один прибыл в Николаевск и составил карту исследованного им берега.
В 1858 г. Н. В. Рудановский был переведен на Балтийское море, где и прошла вся его дальнейшая служба.7 ноября 1881 года он был произведен в контр-адмиралы с увольнением от службы.
Скончался Н. В. Рудановский в возрасте шестидесяти трех лет после продолжительной и тяжёлой болезни 3 января 1882 г.
За время пребывания на Сахалине в 1853 – 1854 гг. Рудановский обследовал пространство между 46-й и 48-й параллелями, прошел на собаках, байдарках, пешком более пятисот километров.
Он стал первым исследователем, подробно описавшим не только береговую линию среднего и южного Сахалина, но и некоторые внутренние районы. Составленная им карта южного Сахалина благодаря своей точности и подробности использовалась мореплавателями, дипломатами, исследователями в течение полувека.
Рудановский впервые вел на Сахалине систематические метеорологические наблюдения, данные которых впоследствии были использованы Л. И. Шренком в «Очерке физической географии Северо-Японского моря».
Значение исследований Н. В. Рудановского для изучения Сахалина и его последующего закрепления за Россией трудно переоценить.
Он занимает достойное место в ряду морских офицеров, участников Амурской экспедиции, которые, по словам Г. И. Невельского «…несмотря на ничтожество средств, с перенесением неимоверных лишений, трудов и опасностей… положительно доказали, что обладание одним левым берегом реки Амура без Уссурийского бассейна с его прибрежьями не представляет возможности утверждения надлежащего политического значения за Россией на отдаленном ее Востоке, и, ввиду проявлявшегося уже тогда иностранного покушения на эти прибрежья, единственно по своему усмотрению, под личной тяжкой ответственностью, решились занять постами на реке Амуре селение Кизи, залив Де-Кастри и Императорскую Гавань, и от имени русского правительства объявлять всем появлявшимся у этих берегов иностранным судам, что прибрежья Татарского пролива до корейской границы с островом Сахалином составляют российские владения».
Наталья КРОЧА, научный сотрудник государственного исторического архива Сахалинской области.
