Был приказ: пройти сквозь огонь…

Ни много ни мало 61 год дожидалась боевая награда, медаль «За отвагу» – своего героя – южносахалинца Валентина Фадеевича Землякова. Хорошо, что нашла. Журналист  обратился к В. Землякову в надежде всего лишь дополнить скупую информацию какими-нибудь деталями, а услышал столько интересного, что впору повесть писать. О войне, о превратностях и хитросплетениях человеческих судеб, об исторической справедливости и, конечно же, о любви…
В 1945-м, будучи 17-летним пацаном, Валентин, проживавший в то время в с. Калиновка Ульчского района Нижнеамурской области, как и многие его сверстники, переживал, что вот сейчас война закончится, а он так и не успеет повоевать – возраст не подошел. «Накинул» себе годок в военкомате и стал военным человеком. Да к тому же еще и  разведчиком – о чем давно ему мечталось. Воевать довелось с японскими милитаристами на Сахалине. Валентин участвовал в августе 1945 года в штурме Харамитогского укрепрайона.
– Хорошо помню эту операцию, – вспоминает В. Земляков.– Получилась скверная штука: разведка не до конца разобралась в ситуации и предоставила неправильные сведения о дислокации японских сил. Выходило, что Харамитогские высоты свободны и не представляют опасности. Кто мог знать, что как раз здесь, на подступах к высотам, и сосредоточены мощные подземные укрепления… Пока наши бойцы занимались их ликвидацией, стемнело, нарушилась координация действий разных подразделений. С нашей ротой передвигался штаб батальона. Командиры приняли решение об атаке японского гарнизона Котон, который размещался на месте нынешнего
с. Победино. Они надеялись, что остальные подразделения  нас поддержат. Только эти надежды не оправдались. Получилось, что наша рота плюс два взвода автоматчиков и пулеметная рота действовали в отрыве от основных сил. Двинули в атаку и даже подивились: уж слишком все гладко произошло. Японцы сдали нам гарнизон почти без боя. Только вскоре выяснилось, что они применили военную хитрость. При отходе подожгли все находившиеся в гарнизоне строения. Когда мы ворвались туда, то оказались освещены пламенем и к тому же на совершенно открытой местности. Все окрестные болота, тропы заминированы, отходить некуда, а тут самураи открыли огонь из минометов.  Как смогли, мы закрепились на этом рубеже, но поняли, что  оказались в западне и долго без поддержки не продержимся: японцы то и дело предпринимали попытки штурма…
– Двух наших товарищей отправили с приказом: добраться до своих и вызвать подкрепление, – продолжил Валентин Фадеевич. – Эти ребята погибли, не смогли прорваться сквозь огненное кольцо. Когда это стало очевидно, мне и моему товарищу Ивану Лазаренко дали тот же приказ. Мы улучили момент между двумя очередными атаками японцев и поспешили  выполнить боевое задание. Видимо, в отсветах пламени нас обнаружил противник, засвистели мины. Одна из них разорвалась возле меня, и я упал, прошитый осколками. Позже врачи насчитали их двенадцать в моем теле. Большую часть удалили, а четыре до сих пор в нем находятся… Но все это было потом, а в первый момент мой товарищ, увидев, что я упал, решил, будто я погиб, и дальше двинул самостоятельно. Приказ нужно было выполнить во что бы то ни стало – и он его выполнил! Подкрепление подошло, гарнизон «зачистили». А меня подобрала… похоронная команда. После уж определили, что я живой, но командиру было доложено еще раньше, что я погиб.
И родителям моим была отправлена похоронка… Родители получили ее, погоревали, а потом вместе с моими младшими братом и сестрой уехали на строительство Байкало-Амурской магистрали. Я 13 месяцев провел в госпиталях на сахалинской земле. Когда находился в Смирных, совсем дело худо было, думал, дни мои сочтены. Но потом меня перевели в Тойохару (ныне Южно-Сахалинск), и здешние медики сделали почти невозможное, спасли мне жизнь…
Понятно, что в то время Валентину было не до мыслей о награде. Между тем в один из дней адъютант начальника политотдела госпиталя, обходивший с опросами раненых, сообщил ему, что на него готовится представление. Как позже, гораздо позже выяснилось, представление действительно было, но В. Земляков, которого комиссовали в 1947 году, не предпринимал активных попыток разыскать награду, даже не наводил справок. Тому были причины – не хотел афишировать, что был тяжело ранен и получил контузию. Потому что, как он считал, это могло помешать ему в дальнейшем с трудоустройством.
Между тем жизнь шла своим чередом. Еще будучи в госпитале, как это было в то время широко распространено, он познакомился по переписке с девушкой, примерно своей сверстницей, Анной Ильиничной Жуковой, жившей на материке, в Комсомольске-на-Амуре. Валентин Фадеевич до сих пор глубоко благодарен ей, потому что она, хотя и никогда не видела его в глаза и получила-то от него всего 2 – 3 письма, очень помогла –  разыскала родителей. Оказалось, что они после отъезда из родного села перебрались на строительство БАМа. Отец служил начальником почтового отделения… Может быть, этот кратковременный роман по переписке и получил бы в дальнейшем свое развитие, но В. Земляков считает, что сам тому невольно помешал. После встречи с родными он сфотографировался в кругу семьи и послал Анне фотографию, да не подписал, кто точно на ней изображен.  Сам он в то время, после госпиталей, выглядел настоящим дедушкой – худой, морщинистый, да еще к тому же седой. А на коленях у него – маленькие братишка и сестренка. Без комментариев к такой фотографии и не разберешься, кто есть кто – похоже, что папаша держит на руках двоих детей. Словом, на этом переписка и закончилась.
А потом было много всего – разыскал Валентин, долго переписывался и встречался с тем самым своим боевым товарищем И. Лазаренко, с которым прорывались к своим через огненное кольцо. У Ивана жизнь сложилась по-своему интересно, он закончил школу, работал на БАМе, стал адвокатом, позже работал в суде, был даже председателем суда. Долгих 50 лет длилась эта дружба, а в прошлом году Иван скончался. Валентин же посвятил жизнь работе в системе торговли и снабжения. В послевоенный период это был очень ответственный участок. По путевкам комсомола, уже будучи женатым человеком, «кочевал» с одного горячего участка на другой, одно время даже выполнял ответственное задание – помогал выживать маленькому коренному народу Уссурийской тайги – удэге. Зимой 1953 года к нему в гости приехала сестра жены и сагитировала переехать на Сахалин. Так и произошло – перебрались на остров, новый 1954 год встречали в Южно-Сахалинске…
К поискам своей награды Валентин Фадеевич приступил только в 70-х годах. Двухлетняя переписка с официальными инстанциями ничего не дала. Потребовали разыскать свидетелей, которые могут подтвердить факты ранения и контузии. Свидетели нашлись, все подтвердилось, но эта нервотрепка  не могла не сказаться на здоровье – зашевелились в организме четыре оставшихся осколка… Закончилась эта эпопея только в нынешнем году. В марте В. Земляков отправил письмо президенту В. Путину и параллельно в министерство обороны. На удивление быстро пришел ответ-телеграмма, а летом из военкомата пришло сообщение – награда найдена. На днях медаль «За отвагу» была вручена ее законному обладателю. Такая вот история!
Я. САФОНОВ.