Юрию Березову 77 лет, и он – бомж. Живет в Южно-Сахалинске в аварийном бараке, где нет отопления и воды. Не было и окон, дверей – сам поставил. Только бы не остаться на улице. Но и оттуда его гонят. Неприглядное для проживания строение, наверное, скоро снесут. Куда деваться пожилому человеку? Замерзать в какой-нибудь щели, укрытой от порывов ветра, но не от мороза?
А между тем он не типичный бомж. Выглядит опрятно, регулярно посещает баню. Не пьет и никогда не пил. Всю жизнь трудился, заработал какую-никакую пенсию. В свое время мечтал о семье. Но на его родине, в Осетии, не принято жениться, если у мужчины нет своего жилья. Юрий Дахцикоевич в молодые годы много работал, чтобы скопить денег на кооперативную квартиру. Но в строительный кооператив его не брали – не в тех отраслях трудился. И накопления – более 50 тысяч советских рублей – пропали в начале 90-х годов.
Остался человек без ничего.
Прописан был в общежитии геологоразведки, эта прописка долгое время держала его на плаву, позволяла работать, пользоваться медицинской помощью. Но паспорт у него был советский, его нужно было менять на российский. Березов тянул с обменом до последнего, но в 2003 году пришлось это сделать. Вместе со старым паспортом канула в вечность и прописка. И хотя со временем понятие «прописка» сменилось «регистрацией», по существу это ничего не меняло: по-прежнему отсутствие регистрации закрывало перед человеком все двери.
Так Юрий Березов стал никем, даже избирательного права не имеет. Пенсия всего 14 тыс. рублей. Мог бы подрабатывать дворником, сторожем – без регистрации не берут. Сахарный диабет уже лет десять мучает – поликлиника для него закрыта. Ноги болят, мог бы получить льготный проездной – он ребенком пережил войну, был в четыре года ранен, – но для власти он без регистрации ноль, и никакие льготы ему не положены.
Вот так, из-за отсутствия формального штампа в паспорте, живой человек оказался вычеркнут из жизни, только пенсию разрешили получать, и за то спасибо.
А Юрий Дахцикоевич всегда старался быть законопослушным гражданином. Из-за детского ранения в ногу его не брали в армию, напросился сам, попал в стратегическую дальнюю авиацию, служил хорошо, остался на сверхсрочную. Пять лет отдал армии. Потом учился, получил высшее педагогическое образование, по распределению уехал на самый север Омской области. Два года преподавал детям историю.
В 1969 году приехал на Сахалин. Зарабатывать на квартиру. Работал на рыбе, на стройках. Платил подоходный налог, налог на бездетность, профсоюзные взносы. Не нарушал закона. Даже живя в бараке без прописки, долгое время оплачивал жилищные услуги. Наверное, можно было купить регистрацию, как это делают сегодня мигранты, но для Березова это неприемлемо. Да и денег нет – даже если бы он вдруг решился нарушить принципы и закон. И чем заканчивает свою жизнь этот правильный человек?
Нельзя сказать, что он сидит сложа руки, ничего не делает, чтобы добиться регистрации. Юрий Дахцикоевич рассказывал, что был на приеме у четырех депутатов областной думы. Говорят, ничего нельзя сделать. Один рекомендовал обращаться в суд. Обратился. В суде ему отказали. В прокуратуру ходил. Там ему помогли написать заявление и отправили в паспортный стол. В паспортном сфотографировали, взяли копии документов, сказали, что проинформируют о результате. Три года прошло – ответа нет.
Что еще делать – человек не знает. Никто не хочет ему помочь. Уезжать на родину смысла нет. Он был девятым ребенком в семье, самым младшим. Старшие уже умерли, никто Березова не ждет.
Не верится, что положение пожилого человека безнадежно, что ему позволят замерзнуть на улице как бездомному щенку. Ведь наше государство позиционирует себя как социальное, заботящееся о людях. Однако в дома престарелых и инвалидов у нас большие очереди. Но как-то ведь помогают беженцам, погорельцам? Для них существует специальный фонд. Может быть, в виде исключения приравнять нетипичного бомжа по статусу к какой-то из этих категорий? Думается, при большом желании у облеченных властью людей могут найтись варианты решения этой проблемы.
Сейчас строится много жилья для переселенцев из аварийных домов, для тех, кто имеет возможность купить квартиру. Но доступного все равно не хватает. Так что до сирых и убогих очередь в ближайшее время вряд ли дойдет. У нас мало отделений сестринского ухода, нет хосписов, не хватает домов престарелых. Сейчас, правда, собираются реализовывать закон о приемной семье для престарелых. Но будет ли спрос на бездомных стариков?
Один российский паспорт – без регистрации, – оказывается, ничего не стоит. Для Березова гражданство равняется регистрации. Он хочет умереть гражданином РФ, а не бомжом.
Н. КОТЛЯРЕВСКАЯ.
