Нужны ли нам рыбозаводы?

Сахалин в последние десятилетия активно осваивался человеком. Естественно, это негативно влияло на состояние рек. Увеличилась промысловая нагрузка на лососевых, всем нужна рыба – валюта, которая не подвержена девальвации. И, понятно, чтобы не столкнуться с потерей или снижением количества этого ресурса, необходимо прилагать усилия как к восстановлению рек, охране нерестилищ и нереста, так и к развитию технологий заводского воспроизводства рыбы. Казалось бы, прописные истины. Однако в последнее время вновь, и причем предельно остро, возобновилась полемика вокруг работы заводов, занимающихся воспроизводством лососевых. Вновь заговорили о том, что рыбоводные заводы нам не нужны, иначе нас ожидает кризис лососевых, как это происходит в США и Канаде, что надо отдавать приоритет естественным нерестилищам, которые помогут сохранить естественный генофонд лосося… Что ж, давайте разберемся. КРАХ «АМЕРИКАНСКОЙ МЕЧТЫ» В отношении Сахалинской области надо говорить не об абстрактном «лососе», а о двух конкретных видах – горбуше и кете, так как воспроизводство других видов – кижуча, симы, нерки – сопряжено с рядом трудностей, связанных с особенностями их биологии, а потому осуществляется в символических масштабах, для поддержания их численности в отдельных водоемах. Понятие «кризис лососевых» родилось в США, в штатах Вашингтон и Орегон. Там в результате зарегулирования рек строительством плотин, уменьшение лесов, развития систем ирригации и увеличения площадей пастбищ были уничтожены места воспроизводства и обитания молоди чавычи, кижуча, нерки, стальноголового лосося и кеты, нерестящихся в верховьях рек. Попытка компенсировать эти потери строительством лососевых рыбоводных заводов не дала ожидаемого результата. Одна из причин неудачи связана с особенностями биологии этих видов. В отличие от кеты и горбуши, у молоди лососей с длительным пресноводным периодом примерно через полгода со времени превращения из личинок в мальков появляется выраженное территориальное поведение. В природе они распределяются по реке и ревностно охраняют свой кусочек территории. Они достаточно легко переносят временные небольшие скопления своих собратьев, но массовые «собрания» связаны с затяжным стрессом. В результате снижается иммунитет, возникают заболевания. Однако так в США, в штатах Вашингтон и Орегон (об Аляске поговорим отдельно). На Сахалине же мы занимаемся воспроизводством кеты и горбуши. Молодь этих видов сразу же после выхода из грунта нерестилищ способна скатываться в море и при этом легко и безболезненно переносит высокую плотность посадки в бассейнах. Более того, чем выше (до определенных пределов) плотность посадки, тем охотнее и с большим аппетитом молодь питается. Именно отсутствие фазы длительного пресноводного периода обуславливает ее врожденную стайность. Это, а также некоторые другие биологические особенности делают горбушу и кету очень удобными объектами для заводского воспроизводства. Последние годы Сахалинская область стабильно демонстрирует высокие показатели вылова горбуши, а в последние два года демонстрирует исторические максимумы как по горбуше, так и по кете. Поэтому не вполне понятны толкования о каком-то «кризисе лососевых». ЛОСОСЬ ДИКИЙ И ЗАВОДСКОЙ Сахалин имеет около 26 млн. квадратных метров нерестилищ. Это более чем в десять раз меньше, чем на Камчатке. А уловы горбуши и кеты в наших регионах практически сопоставимы! Означает ли, что наши нерестилища более продуктивны и действительно стоит сосредоточиваться именно на них? Это и так и не так. На уловы у нас работают в основном юго-восток области, залив Анива и Южные Курилы. Именно в этих районах сосредоточено и искусственное, и естественное воспроизводство горбуши и кеты. Напротив, северо-восток Сахалина, имея 33,5 проц. всего нерестового фонда области, обеспечивает лишь 4 проц. добычи горбуши. Основная причина – холодное Восточно-Сахалинское течение, молодь просто гибнет в холодной воде. Анализ добычи горбуши за последние 12 лет показывает, что северо-запад, юго-запад и северо-восток Сахалина, имея около 60 проц. всех нерестилищ области, обеспечивают в общем объеме добычи горбуши всего 5,6 проц. В этих районах нет рыбоводных заводов, за исключением двух на юго-западе, причем один из них появился совсем недавно. Уловы в этих районах – это исключительно вклад естественных нерестилищ. Так вот, только река Черная, где стоит рыбоводный завод, не имеет проблем с производителями. Наоборот, в прошлом году здесь чуть не произошел замор. Остальные реки остаются пустыми. Есть еще весьма показательный пример эффективности заводского воспроизводства горбуши – всем известная река Лютога. Она в последние два года заполняется горбушей на 25 – 27 проц., при этом 50 проц. величины заполнения бассейна Лютоги обеспечивает ее приток, река Брянка. На Брянке работает Анивский лососевый рыбоводный завод. Эффективность его работы такова, что и нерестилища Брянки заполняются на 100 проц., и завод всегда справляется с планом по сбору икры, и изъятие излишков производителей с забойки исчисляется сотнями, а иногда и тысячами тонн. Сейчас именно благодаря Анивскому лососевому рыбоводному заводу мы имеем более 50 проц. всей рыбы, заходящей в Лютогу. Важнейший момент: в районе впадения Брянки в Лютогу нет никаких заграждений, горбуша сама заворачивает в Брянку и не идет выше по течению Лютоги! Она сама своим поведением демонстрирует место, где она родилась! Как известно, наша область – это основной регион пастбищного воспроизводства рыбы в России. В области действует 34 рыбоводных завода (из 54 российских), которые обеспечивают выпуск более 380 млн. молоди горбуши и более 350 млн. молоди кеты. Какое соотношение в общем объеме молоди уходящей для нагула в море заводской и дикой молоди горбуши? Как уже отмечалось, в нашей области около 26 млн. квадратных метров нерестилищ, в основном – горбуши. Выход молоди от одной самки горбуши составляет около 150 штук (отмечалось и 400 штук). При полном заполнении нерестилищ считается, что на один квадратный метр приходится одна самка. Но полное заполнение нерестилищ, по данным последних лет, было только на Южных Курилах (1,1 млн. квадратных метров) и в заливе Анива (1,8 млн. квадратных метров). На юго-востоке Сахалина (7,7 млн. квадратных метров) заполнение нерестилищ 90 проц., на северо-востоке (8,9 млн. квадратных метров) – 70 проц., юго-западе (5,8 млн. квадратных метров) – 23 проц., северо-западе (1,2 млн. квадратных метров) – 58 проц. заполнения нерестилищ. Исходя из этого (150 штук молоди на квадратный метр), легко подсчитать и общий выход дикой молоди – примерно 2,7 млрд. штук. Но решающий вклад в промысел вносят юго-восток и залив Анива и Южные Курилы. В среднем за 12 лет с их нерестилищ ежегодно скатывалось 1,5 млрд. штук молоди горбуши. Очень высоки показатели ската молоди горбуши на Итурупе. Вот именно с этим объемом ската дикой молоди и надо проводить сравнение заводского вклада. В этом случае он составляет 20 проц. При общем объеме добычи в 100 тыс. тонн доля заводской горбуши составляет 20 тыс. тонн. А если предположить, что браконьеры изымают из рек четверть производителей, то выходим на величину 25 тыс. тонн. Что касается производства кеты, то 95 проц. добываемых в области объемов – это «завод». А добывается ее 20 тыс. тонн. Итого 40 – 45 тыс. тонн заводского лосося. Кто скажет, что для нашей области это лишняя рыба? Не чрезмерно ли мы увлекаемся искусственным воспроизводством? Любой скептик может зайти на сайт NPAFC – комиссии по анадромным рыбам северной части Тихого океана – и ознакомиться с данными статистики. Россия, несмотря на длину береговой полосы дальневосточного региона, примерно равную длине береговой линии США и Канады, значительно отстает по объемам искусственного воспроизводства. Доля нашей страны в выпуске всех видов тихоокеанских лососей (по состоянию на 2006 год) составляет около 15 проц. Доля США и Канады – около 46 проц., Японии – около 35 проц. Суммарный вылов тихоокеанских лососей в США и Канаде примерно вдвое больше, чем в России. И это в том числе прямое следствие масштабного рыбоводства. Сейчас на Сахалине развернулась кампания по сертификации лососевых промыслов Морским попечительским советом. Уже слышен ропот некоторых промышленников, отстаивающих идеи лососевого хозяйства без заводского воспроизводства кеты и горбуши, что якобы из-за наличия рыбоводных заводов Сахалину не видать сертификатов. Здесь неуместна паника: Аляска выпускает с рыбоводных заводов в среднем около 896 млн. штук горбуши, 496 млн. штук кеты и 64 млн. штук нерки и при этом успешно сертифицировала свои лососевые промыслы. Там никто не собирается сокращать число рыбоводных заводов или снижать объемы выпуска молоди. Разговоры о неэффективности заводского воспроизводства горбуши на Аляске просто несостоятельны. Она добывает в среднем около 150 тыс. тонн горбуши в год, и прежде чем пропагандировать несостоятельность заводского воспроизводства горбуши на Сахалине, рекомендуем открыть на это глаза специалистам Аляски. Начались работы по сертификации промыслов кеты в Японии, выпуск которой составляет почти 2 млрд. штук. Надо напомнить, что Япония в период с 1905 по 1947 год добывала на Хонсю, Хоккайдо и Курильских островах в среднем 20,4 тыс. тонн кеты, а после реализации программы развития рыбоводства в 70-х годах – до 200 тыс. тонн. Становится непонятно, когда говорят о низкой эффективности заводского производства, о неокупаемости инвестиций, о том, что никто никогда не подсчитывал возврат заводской рыбы. Все эти данные имеются, зайдите в научную библиотеку или поройтесь в архивах. Мало того, возврат горбуши и кеты заводского производства стал биологическим нормативом – для горбуши он равен 6 проц., для кеты 1,5 проц. При заводском разведении горбуши на заводах есть возможность регулировать температуру воды в бассейнах, а значит, контролировать время выхода молоди в море. Именно это позволяет держать молодь на заводах до наступления в прибрежье наиболее благоприятных условий. Именно на этом основана высокая эффективность воспроизводства горбуши. Жители Сахалина знают, что последние четыре года весна к нам на остров приходит с заметным опозданием. Ихтиологи отмечают, что дикая молодь скатывается из рек в холодное море, а то и просто под лед. И при этом мы продолжаем брать рекордные уловы горбуши. Типичная, средних размеров река в продуктивном районе Сахалина, такая, как Найча или Таранай, обеспечивает скат с нерестилищ около 15 млн. штук молоди горбуши. Организовав на заводах воспроизводство 380 млн. штук молоди, мы создали эквивалент 25 рек. Завод по производству горбуши и кеты – это концентрированное нерестилище, где случайные факторы гибели икры сведены к минимуму, а окрепшая молодь выпускается в море в гарантированно оптимальные сроки. На нерестилищах теряется и гибнет около 90 проц. икры и личинок. На заводах, наоборот, 90 проц. выживает. Генофонд и политика Время от времени в статьях и речах противников лососевых заводов упоминается о подрыве генофонда «дикого лосося» деятельностью рыбоводных заводов. Здесь опять же надо конкретизировать – у нас горбуша и кета, и обсуждать надо именно их. В подавляющем большинстве все предоставляемые материалы о предполагаемом вреде – о чавыче, стальноголовом лососе и т. д. При этом очень важно, как именно эти материалы толковать. Сам взгляд на популяционную структуру горбуши различается у разных специалистов. Есть мнение, что хоминг (инстинкт, позволяющий вернуться в водоем рождения) у горбуши очень высокий и она всегда возвращается в родные реки. Есть мнение, что высоким хомингом обладает только горбуша из крупных рек, а горбуша из малых запоминает участки побережья и, вернувшись, произвольно выбирает себе подходящий водоток. Есть много случаев, когда горбуша массово заходит в реки, где она до этого не воспроизводилась. Хороший пример – река Гребянка Макаровского района. Воспроизводство здесь носит символический характер, поскольку в 220 метрах от побережья находится непреодолимый для рыбы водопад. Однако ежегодно на этот 200-метровый участок заходит до 100 тонн горбуши. В таком случае обмен генетическим материалом между горбушей из разных рек огромен, и планировать какие-то работы по «сохранению генофонда» бессмысленно – через несколько лет рыба все равно перемешается. Проводившиеся специальные генетические исследования это подтверждают. Они указывают на отсутствие достоверных генетических отличий между рыбой из различных рек на огромных участках побережий. На практике невозможно отличить ни малька, ни взрослую горбушу, воспроизведенную на заводе, от дикой. Ни генетически, ни тем более визуально. С прошлого года в Сахалинской области началась, а вернее, возобновилась работа по мечению отолитов у заводских рыб. На Аляске результаты такого мечения подтверждают эффективность работы горбушевых заводов и одновременно указывают на достаточно высокий уровень стреинга (противоположность хомингу). Через несколько лет на основании данных мечения отолитов мы сможете точно сказать, сколько в наших уловах заводской горбуши. Теперь о кете. На острове мало нерестилищ, пригодных для ее естественного воспроизводства, осенней кете нужны выходы грунтовых вод. Мест, где можно построить кетовый завод, не так уж много, поэтому их надо использовать в полной мере. Другого пути по увеличению вылова этой рыбы у нас нет. Но тут опять начинается критика со стороны оппонентов. Мол, кормовая база в океане ограниченна, подавляющее количество рыбоводных заводов уже построено за пределами России, поэтому у нас заводы строить не надо, а надо эксплуатировать ресурсы естественного нереста. Вот здесь, собственно, и зарыта собака. Вопрос об ограниченности ресурсов океана возник в связи с широкомасштабным заводским воспроизводством кеты Японией. Она благодаря продуманной государственной политике эксплуатирует ресурсы отдаленных морей и океана. И терять эти ресурсы не желает. Но почему должны терять мы? Если кормовой базы действительно не хватает, этот вопрос надо поднимать и решать на межгосударственном уровне – делить между государствами северной части Тихого океана лимиты на выпуск тех или иных видов лососей, при этом учитывать длину береговой линии и иные параметры. Но сегодня мы наблюдаем активную работу по формированию негативного общественного мнения относительно рыбоводных заводов. Причем пропаганда довольно навязчивая и вызывает недоумение даже в среде настроенных «по-зеленому» коллег. Кому выгодно, чтобы Россия осталась со своими 15 проц. от общей доли выпуска молоди тихоокеанских лососей? Ясно, что не России и не россиянам. Проблема еще и в том, что в свое время без проведения конкурсов практически вся береговая линия области была поделена на промысловые участки. А тут вдруг еще и рыбоводы начинают отстаивать свои интересы. Ведь в случае строительства завода его владелец начинает претендовать на право контролировать свой возврат, на свой урожай. И те, кто или не имеет средств, или просто не желает строить заводы, боятся потерять контроль за потоком заходящей на нерест в реку рыбы. А ведь это только плюс, что на Сахалине в течение последних лет развернуто масштабное строительство рыбоводных заводов, накоплен уникальный опыт привлечения частных инвестиций. Заводы вырастают в диких местах в тайге, в депрессивных районах, обеспечивают круглогодичное трудоустройство десятков людей. В России нет подобных примеров! Мы наблюдаем, как на наших глазах происходит формирование нового типа ведения лососевого хозяйства – полносистемных комплексов, включающих воспроизводство, добычу и переработку. Конечно, никто не призывает строить заводы ради заводов, строительству должны предшествовать серьезные изыскания и исследования. Объемы воспроизводства должны соответствовать масштабам конкретных водоемов. Должны оставаться реки, где постройка лососевых рыбоводных заводов по воспроизводству осенней кеты и летней охотоморской горбуши исключена. И тем не менее заниматься воспроизводством лососевых нужно обязательно. Сахалинская область находится в зоне оптимума для воспроизводства кеты и горбуши. Эксперты утверждают, что даже в условиях глобального изменения климата Сахалин и Южные Курилы останутся лососевым раем. И необходимо максимально использовать это наше преимущество, в том числе и увеличивая искусственный выпуск лососей, который является для нас ресурсом стратегическим. Причем ресурсом, за которым не надо уходить далеко в море, который при минимальных затратах дает максимальный эффект. В. Самарский, заместитель начальника ФГУ «Сахалинрыбвод».