В Хабаровск наша семья приехала в 1940-м к старшей дочери, которая жила там с 1938-го. Прошел год, и началась Великая Отечественная война. Все время над нами висел японский меч. Япония выжидала падения Сталинграда, чтобы вступить в войну с СССР на стороне воюющей Германии.
Сталинград битву выиграл, но японцы все равно «висели» над Хабаровском, и поэтому у домов было установлено «дежурство» жителей. Эти «дежурства» взяли на себя мы, дети, ведь взрослым (а это были женщины и старики) надо было идти на работу.
Когда после Сталинграда наша армия начала наступательные операции, японцы притихли. В Хабаровске была хорошо организована противовоздушная оборона, и нас, детей, учили, как действовать на случай, если Япония все-таки объявит войну СССР.
Заканчивался учебный год, и нас отправляли в колхоз, где мы работали до 27 сентября, выполняя норму для взрослых. Надо было прополоть 6 соток картофеля. Кое-кто из нас делал две нормы и в награду получал иногда чуть-чуть меду.
После прополки нас переводили на работу с зерном. Зерносушилка работала круглосуточно, мы тоже. Внизу очищали зерно на ручных веялках, потом оно поднималось наверх в зерносушилку. Там кто-то из нас зерно отгребал. Сложной была работа, но мы ее выполняли.
В декабре 1943-го меня выдернули из школы, сказали: нужно идти работать, послали на завод. Но годом ранее я переболела, как тогда называли, крупозным воспалением легких. На завод меня не приняли, направили в Госстрах, где работали два пожилых человека и восемнадцатилетняя девушка.
Летом 1944-го нас (двух дедов и двух девчонок 16 и 18 лет) послали на заготовку дров для детсадов. Деды валили деревья, мы распиливали их и складывали в штабеля. Поднять двухметровое бревно и уложить его в штабель было непосильным трудом. В итоге я получила травму позвоночника и потом всю жизнь искала, где можно избавиться от этой боли.
Великая Отечественная закончилась победой над Германией. Но в августе 1945-го началась война с Японией. Мы сидели на крышах домов в готовности сбрасывать с них зажигательные бомбы. К счастью, военные действия на Дальнем Востоке были краткосрочными. Япония капитулировала.
В декабре того же года я уволилась из Госстраха. В мыслях было пойти куда-то учиться. Но 1946-й – тяжелейший послевоенный год, какая учеба?
Пригласили работать в воинское соединение – пошла. Посадили за пишущую машинку, сказали: учись печатать. Потом началась хрущевская реформа в армии. Воинскую часть, где я работала, перевели в Читу. Осталась не у дел. Приехавшие с Сахалина военные начали уговаривать поехать на Сахалин. Я ни в какую – там японцы!
Смешно, но 17 сентября 1947 года я вышла из самолета на аэродроме Сокол. До 1960 года работала в штабе округа. Прошли годы, удалось закончить техникум по специальности «экономист». Работала до 1986-го, ушла на пенсию.
Но наступила ельцинская заваруха. Реформа Гайдара слопала все мои накопления, пенсии в 130 рублей не хватало. Пришлось осваивать новую профессию – сторожа. В итоге работала до 70 лет. У меня 50 лет трудового стажа, инвалидность первой группы.
Сейчас пытаюсь справиться с тяжелейшей травмой, учусь ходить. Осталась на земле одна. Есть правнук, но он живет с матерью. Как могу, помогаю. Отец его, мой внук, погиб в организованной… борьбе за место в жизни.
У меня несколько статусов: дитя войны, участник трудового фронта, ветеран труда. И за этим жизнь, полная трудностей. И я ей дорожу.
Полина Меркулова, г. Южно-Сахалинск.
