«Бороться и искать, найти и не сдаваться». «Два капитана», по словам самого Каверина, это «роман о неизбежности правды», а еще о том, что «интереснее быть честным и смелым, чем трусом и лжецом».
Какое отношение имеют приведенные цитаты к людям, осужденным по делу о крушении БАТМ «Дальний Восток»?
Ну, во-первых, прямое в том плане, что, какие бы обстоятельства ни вуалировали ситуацию, правда остается всегда только одна. И на ее поиски не жалко тратить время, это даже почетно.
Во-вторых, останавливая ваше внимание на цитате «интереснее быть честным и смелым, чем трусом и лжецом», я имею в виду то, что перед всеми осужденными изначально стоял точно такой же выбор.
С первых дней задержания им предлагали признать вину в предъявленных обвинениях, что по логике должно было повлечь за собой минимальное наказание, возможно, амнистию по приговору суда. Но для этого надо было вступить в сделку со своей совестью, оговорить себя и бросить несуществующую тень на своих товарищей. Никто из них на это не пошел.
В материалах дела зафиксировано очень серьезное обстоятельство – искажение следователем существенных показаний свидетелей-очевидцев. Эти искаженные показания положены судом в основу приговора, и никто до настоящего времени не желает обратить на это внимание. Никто, кроме защиты, не хочет выяснить, каким образом это произошло. Выяснить, явилось это каким-то случайным казусом или мы имеем дело с фальсификацией доказательств.
В ходе своего первоначального допроса потерпевший Н. сообщил следователю, что о техническом состоянии судна не может судить, так как не обращал на него внимание. Ему казалось, что все нормально и судно соответствует техническим условиям.
В допросе принимали участие специалисты, главный государственный инспектор СЛО ДВУ Госморнадзора – для того, чтобы как можно больше выяснить у потерпевших о возможных изменениях конструкции судна. Поэтому следователь не мог ошибиться и записал в протоколе все правильно.
Допрос происходил спустя шесть дней после трагедии, когда спасенные потерпевшие после крушения судна прибыли на Сахалин. Спустя почти год этот же потерпевший был допрошен другим следователем, старшим лейтенантом Теном. В протоколе этого допроса, со слов Н., указывается о вырезах в корпусе судна. «В нижней палубе был проделан вырез для сброса рыбных отходов размерами примерно 30х30 см. Никаким запорным устройством данное отверстие оборудовано не было». Есть упоминание и о других вырезах: «вдоль правого и левого бортов прямо в борту были сделаны вырезы размерами примерно 15х30 см для сброса крупных рыбных отходов за борт судна. Данные отверстия в борту судна никакими запорными устройствами оборудованы не были. Через эти отверстия было видно море».
В судебном заседании суд и участники процесса допросили потерпевшего Н. и выяснили весьма существенные обстоятельства. На вопрос о том, что это были за вырезы в корпусе судна, потерпевший ответил, что он в первый раз об этих вырезах слышит в суде.
О том, как такое могло произойти, каждый может выдвинуть как минимум несколько версий. Но факт остается фактом. На показаниях потерпевшего о том, что в бортах и палубе судна были сделаны незаконные вырезы, построен приговор и осуждены пятеро людей, перечеркнуто их будущее.
Аналогичная ситуация повторилась с другим потерпевшим: при таких же обстоятельствах и с тем же следователем. В судебном заседании член экипажа недоумевал, когда огласили его показания. Из них следовало, что он прибыл на БАТМ «Дальний Восток» в Корею и там познакомился с мастером обработки Алиевым. Услышав это, потерпевший возмутился, поскольку в Корее он вообще никогда не был и в его паспорте нет отметки о пребывании в этой стране.
Не согласен потерпевший был и с другой частью своих показаний из протокола, но они, так же как и в случае с Н., все равно легли в основу приговора.
Что это, случайность, нелепость или целенаправленные действия – должны разбираться компетентные органы. Но на основании этих показаний пятерых людей лишили свободы!
Сторона защиты заявляет об этом давно и везде, но пока никого эти обстоятельства не заинтересовали. Даже следователя отказано вызвать в суд для выяснения причин таких разногласий. Не хочет суд апелляционной инстанции выяснять у следователя, почему в протоколах допросов появились сведения, которые потерпевшие на допросе не сообщали, и где на фотографиях те вырезы в бортах траулера, на которые он указал в протоколе?
Здесь получается, как в сказке: чем дальше, тем страшнее. Если идти по цепочке в самую глубину, то можно очень много неудобных вопросов задать людям, которые принимали ответственные решения. Может быть, поэтому никто и не хочет так глубоко во всем разбираться. Ведь может оказаться, что наряду с незаконно осужденными есть те, кто незаконно избегает заслуженной ответственности.
Сторона защиты предлагает разобраться, а нам говорят: не надо. Далее происходит так – нет следователя, значит, не можем проверить, фальсификация это или нет. А если не можем проверить, значит, нет фальсификации.
Действительно, что актуально в нашей ситуации, так это бороться и не сдаваться.
Е. ЕФИМЧУК,
адвокат.
[…] […]