В областном краеведческом музее состоялось расширенное заседание совета Сахалинского отделения Русского географического общества (РГО), посвященное прибытию археологов и вулканологов с острова Матуа.
В ходе заседания были представлены участники второй экспедиции на курильский остров-вулкан, организованной с помощью РГО и министерства обороны. Первая экспедиция проводилась в прошлом году также в интересах военного ведомства. Однако и сотрудникам музеев в этих поездках удалось отчасти удовлетворить свой краеведческий интерес.
Вот что рассказал историк Игорь Самарин:
– В объединенной научной группе из 20 человек было три подразделения. В первое (историческое и археологическое) входили сотрудники областного краеведческого музея и музейно-мемориального комплекса «Победа». Мы проводили археологические работы и военно-исторические изыскания с помощью коллег из минобороны. В составе второго подразделения находились вулканологи, в третьем были ученые из МГУ – почвоведы, геоморфологи, специалисты по естественнонаучным исследованиям ландшафта и природы.
8 июня на большом десантном корабле «Геннадий Невельской» мы достигли Матуа и автономно от военных разбили палаточный лагерь в районе бухты Айну – в шаговой доступности от основных поисковых маршрутов.
Жили весело, дружно, по распорядку, старались рационально использовать время. С точки зрения погоды оно было выбрано оптимально: в июне из-за дождей мы потеряли всего лишь два-три дня. Поработали успешно. Экспедиция проходила под флагом РГО. В прошлом году он побывал с нами на Матуа и Шумшу и в этот раз реял на всех ветрах на высоком бамбуковом шесте.
Моей задачей было описать схему японской обороны острова. В прошлом году по итогам обследования Матуа я составил карту. Красными точками обозначил места нахождения основной части долговременных огневых сооружений. На этот раз решил больше внимания уделить участкам на высотах, расположенным подальше от береговой линии. Я побывал там и убедился: японцы не успели создать глубинную оборону на острове. Силы, средства и материалы, которые у них были, они истратили в 1944 году, создав мощную противодесантную оборону.
Нынешнее знакомство с полевой фортификацией подарило немало интересных открытий. Так, была вскрыта система использования танков при обороне. Из документов не было известно, что здесь пребывала 6-я отдельная танковая рота, что командир гарнизона собирался использовать ее в качестве мобильного резерва и перебрасывать на случай возможного прорыва на любой участок обороны.
Удалось также установить место дислокации танков в качестве неподвижных огневых точек. В районе бухты Айну и по берегам бухты Южной были отрыты танковые окопы, куда японцы загоняли легкие танки для противодействия амфибиям и плавающим танкам, которые американцы применяли на островах Тихого океана. Японцы очень боялись такого нападения.
Хорошим подспорьем стала карта, созданная советскими военными осенью 1945 года, что называется, по горячим следам. На ней указаны места расположения японских инженерных сооружений. Ведь тогда еще не случилось мощных выбросов вулкана Сарычева, засыпавших остров шлаком, камнями и пеплом.
С одной стороны, карта помогла, а с другой – оказалась малоинформативной, во многом не отвечающей действительности. В редких случаях нанесенные на нее долговременные огневые сооружения совпадали с теми, что обнаруживались на местности. Не было и дотов, которые, судя по карте, составляли основу береговой обороны. Подтвердилось лишь то, что на достаточно большом отдалении от береговой линии японцы ничего не успели построить.
На участке побережья между мысами Орлова и Пологим удалось найти огневые точки, которые в прошлом году я не заметил из-за тумана. Пришлось не раз пройти старыми маршрутами, но ничего принципиально нового на этот раз не встретилось. Разве что в типичном интерьере японского пулеметного полукапонира в бухте Южной порадовали остатки печки. По воспоминаниям японских солдат, на Матуа было холодно, ветрено и сыро.
Неожиданным подарком для меня стало участие представителей министерства обороны в поисках и выявлении долговременных огневых точек на мысе Орлова. Здесь находились одна из двух мощных батарей береговой обороны, казематы, береговые 150-миллиметровой пушки. В прошлом году я обнаружил тут дальномерный пост. А в этот раз военные заметили ниже его выход из-под земли керамической трубы. Опустили в нее импровизированную видеокамеру (смартфон с фонариком) и нашли помещение. Подогнали экскаватор и на трехметровой глубине откопали бетонное сооружение, непосредственно примыкающее к дальномерному посту. Я бы в жизни не додумался, что такое в принципе возможно. Дальномерный пост стоял на сопке, а внизу в непосредственной близости от него находился скрытый под землей пункт управления артиллерийским огнем. Сюда сходились все данные с постов, информация обрабатывалась, и на орудия отдавались команды по дальности и точности стрельбы.
Помещение оказалось круглым, купольным с беспрецедентной толщиной стен (1,7 м), что делало его практически непробиваемым. Отсюда, из единого центра управления, к морским орудиям шли многочисленные электрические кабели. Но энергоблока я не нашел.
В прошлом году я не смог добраться до обозначенного на японских картах командного пункта командира гарнизона. Сооружение находится на высоте 284 м, к тому же окоп, который вел к нему, еще в 1946 году был завален выбросами вулкана Сарычева. Мы надеялись, что командный пункт наглухо запечатан ими. Следовало откопать дот и проникнуть внутрь. Мы выбрали лопатами полтора метра шлака, прежде чем нашли узкий вход в сооружение. Это действительно был командно-наблюдательный пункт.
Обследовали мы и аналогичное подземное убежище со смотровыми щелями, находившееся по соседству с большой казармой. Обнаружили истлевшие остатки какого-то прибора и печку в разобранном виде, изготовленную для вооруженных сил Японии. Но ни одной вытяжки сооружение не имело. Возможно, дым выходил через кабельный ввод или дверной проем.
Обследовали мы и многочисленные землянки и казармы гарнизона. Для казарм характерны бетонные печки с отверстиями под железные котлы для приготовления пищи и нагрева воды. В казарме на высоте над бухтой Айну на бетонном полу стояла иная печка армейского образца с вмурованным в отверстие деревянным ведром, вероятно, для золы. Стенки казармы были укреплены досками, обитыми резиновой тканью – своеобразным слоем утеплителя.
В воспоминаниях японских солдат, живших на Матуа, прослеживается явное различие в условиях жизни флотских и армейских служащих. Армейский санитар сообщал: флотские на Матуа жили лучше. У них всегда были табак, сигареты, электричество, а солдаты жили с плошками, только их госпиталь был со светом.
Мне вспомнились эти строки, когда в казарме нашел металлический абажур от лампы. Он, как и несколько других неоспоримых доказательств, подтверждал: это флотское сооружение, здесь жила морская пехота. Маленький штрих, но очень важный для понимания быта гарнизона.
Не так-то просто жилось японцам на Матуа. В одном из дотов нашел самодельную жестяную жаровню из тонкой жести. В нее засыпался древесный уголь, он тлел и обогревал помещение. Фабричных печек не хватало, и умельцы делали жаровни. Отыскалась куча жестяных обрезков – отходов кустарного производства.
Многие обычные вещи на Матуа стали для меня откровением. Казалось бы, что может быть необычного в пивной бутылке? Но на донышке стоит дата изготовления – 16, 8, S – 16-й год, август. По европейскому летосчислению это 1941 год. Жалею, что в первой экспедиции не занимался этой темой и не собрал все бутылки, которые встретились. Их у меня 25 штук. По ним можно определить время, когда бутылки поставлялись на остров. Вот такой маленький, но характерный штрих.
Самая ранняя бутылка датирована 1938 годом, в это время стали строить японский флотский аэродром на Матуа. А на донышке последней значится 1943 год. Больше всего бутылок датировано 1942-м. А в 1944-м началась блокада Матуа и Курил американскими подлодками, это был год активнейшего наращивания японской морской группировки на Курильских островах, и пива японцы больше не получали.
В этот раз я не прошел мимо японских кухонных куч, такие есть возле каждой землянки. Выяснил, найденные в отбросах птичьи кости принадлежат топоркам. На Матуа их великое множество. Японцы ловили их и ели, как, по воспоминаниям солдат, ели и мышей.
Полевок завезли на Матуа тогда, когда здесь появились фермы для разведения лис. Сначала был приказ по гарнизону на уничтожение грызунов, портивших в подземных пещерах огромные припасы риса. Потом солдаты стали кушать полевок. Повара смекнули, что дело это прибыльное: мышиные шкурки солили и отправляли в Японию на перчатки. Даже существовала такса: за пойманную мышь давали две сигареты.
Кроме наземных сооружений участники экспедиции обследовали пещеры, убежища, склады… Так, на мысе Орлова найдена выдолбленная в скальном грунте 165-метровая пещера с квершлагами, тупиками, камерами. Вход в нее мы откопали с Игорем Марковым. Внутри она, как и многие артиллерийские доты, облицована плахами от судовых деревянных частей с изображениями рыб, следами болтов, иероглифами (их вырезали на бортах судов и шхун). Одну из досок с традиционным японским скреплением я забрал с собой.
Очевидно, что большинство долговременных огневых сооружений на Матуа построили не сухопутные японские части, поскольку планировка, конструкция, элементы фортификационных сооружений отличаются друг от друга. Есть дот, сделанный под сухопутное артиллерийское орудие с лафетом, а есть круглые, овальные, яйцевидные доты под палубные пушки, которые стояли на тумбах. Таких дотов большинство, поскольку флотские здесь появились раньше – в 1938 году.
Мы собрали и привезли для музеев 86 разных предметов японского и советского периода, в том числе и японскую топливную бочку. В первой экспедиции ее начальник заместитель командующего Тихоокеанским флотом вице-адмирал Рябухин ставил перед своими людьми цель – найти систему топливообеспечения острова. С моим предположением, что топливо завозилось бочками, он не согласился, а доказательств у меня не было. Военные безуспешно искали большие цистерны. В этом году я обнаружил и идентифицировал японские топливные бочки двух размеров – на 200 и 60 л. Таких здесь оказалось много.
Сейчас моя главная задача – продолжить работу по составлению карты Матуа. На ней будут обозначены все обнаруженные огневые точки с секторами обстрелов. Только рисунков надо сделать около ста и все это привязать к местности. Работы очень много, но она мне интересна.
Рассказывает заведующая отделом истории областного краеведческого музея Ольга Шубина:
– В нашем отряде было пять человек. Мы не планировали и не проводили большие археологические раскопки, а изучали остров в археологическом отношении, составляли планы археологических памятников, обозначали их границы, чтобы по возможности защитить их от потенциальных разрушений. Охраной памятников по закону должны заниматься все, в том числе и военные. Мы решили предоставить им такую информацию.
Надо сказать, что на Матуа есть лишь несколько прибрежных районов, удобных для поселения человека. Они находятся возле бухты Айну и бухты Двойной. Мы знали, что в бухте Айну есть археологический памятник. План здешней древней стоянки был сделан еще в 2000 году участником международной экспедициии по изучению Курильских островов археологом Валерием Шубиным. В 2010 году камчатский археолог Андрей Пташинский тоже составил план этого памятника. Когда мы сравнили оба с увиденным, оказалось, что первый находится на прибрежных валах вблизи моря. Второй (с обозначением котлованов около 30 жилищ) расположен на верхней террасе. Вероятно, это два разных археологических объекта.
Практически всю площадь памятника покрывают окопы и противотанковые рвы глубиной до 5 м, шириной 5 – 8 м. Тем не менее еще сохранились следы древних жилищ. Их котлованы небольшие, едва заметные, сосредоточены на возвышенностях. Многие повреждены в результате военных фортификационных работ и цунами. Остров неоднократно подвергался ударам огромных волн, они существенно разрушили береговую часть. Мы не нашли целую серию котлованов, обозначенных на плане археологического памятника в 2000 году.
На нижнем уступе террасы, на береговых валах обнаружили несколько жилищ своеобразной формы. Они двухкамерные или с выходом, возможно, это поздние айнские жилища. На верхней террасе насчитали около 70 котлованов древних жилищ. Территория памятника сильно разрушена, по ней проходит дорога, вокруг которой сплошь окопы, рвы, блиндажи.
Особенность стоянок на Матуа – здесь очень мало подъемного археологического материала. Культурный слой перекрыт пирокластическим чехлом, то есть засыпан почти метровым слоем шлака, пепла, камней от вулканических извержений. По этой причине обнаружить следы проживания древнего человека крайне трудно, видны только котлованы древних жилищ. Мы обходили по периметру каждый, помечали вешкой, ставили номер, точно наносили на план. Таких оказалось 101. Еще один котлован нашли на противоположной стороне мыса.
Кое-где мы делали зачистки, чтобы обнажить культурный слой и собрать археологический материал. Для этой цели в основном использовали частично поврежденный окопом котлован древнего жилища. Культурный слой обнаруживался под почти 80-сантиметровой толщей напластований из вулканических выбросов и выбросов из окопа. Археологического материала много, но не очень выразительного. Мы собрали серию образцов угля для радиоуглеродных датировок. А когда закончили работы на стоянках Айну 1 и 2, обозначили их границы, вкопали аншлаги, где написано, что это памятник археологии и разрушать его нельзя.
Второй археологический памятник (древняя стоянка Матуа-1) был нам ранее известен. В обнажениях культурного слоя находили отщепы, наконечники стрел, небольшие фрагменты керамических сосудов, кости морских животных, рыб, птиц, ракушки. Собранные образцы кусочков угля позволят нам датировать находки.
Около пятнадцати уцелевших котлованов древних жилищ мы отыскали на мысе Орлова, на низкой морской террасе у подножия скального выступа. Еще одно поселение – на мысе Клюв. На всех археологических памятниках проведена фотосъемка и топографическая съемка местности…
По словам И. Самарина, одним из трагических событий в истории военных действий на Матуа была морская война. Акватория острова является своеобразным кладбищем не менее пяти погибших кораблей. Они садились на мель, разбивались штормами, два судна торпедировала и потопила американская подводная лодка «Херринг». По данным американцев, взятым из открытых японских источников, эта субмарина была подбита японской береговой артиллерией и затонула. По другим японским источникам, подлодка всплыла в тумане, выпустила торпеды, подбила суда. Но ни одно японское артиллерийское орудие по лодке не стреляло. Там, где она стояла, пушек не было, а зенитным орудиям не хватало угла разворота. Подлодку обстреливали только зенитные 20- и 25-миллиметровые автоматы, причем с такой интенсивностью, что у одного автомата сломалась станина. Лодка скрылась. Но погибла ли субмарина?
Пролить свет на этот вопрос в экспедиции должен был представитель ВМФ, действительный член Русского географического и Русского гидрографического обществ, офицер запаса, капитан большого гидрографического катера-2153 Игорь Тихонов. Его новенькое судно, оснащенное современным оборудованием, занималось морскими исследованиями в районе Матуа. Выполняло работы по топогеодезии, топосъемке береговой черты, промеряло глубины многолучевым эхолотом. Это было необходимо и для переиздания морских карт, и для поиска затонувших объектов в бухте Двойная, в том числе подлодки «Херринг».
Вот что рассказал Игорь Тихонов:
– Стационарным многолучевым эхолотом мы обследовали всю бухту Двойная, но ни одного объекта не обнаружили. Сильные приливные течения разбили и унесли остатки судов. В южной части бухты военные нашли только многотонный якорь с цепью от большого корабля.
Но 25 июня почти в трех километрах от берега на глубине 100 – 110 м наш большой гидрографический катер обнаружил объект, похожий на подлодку. Многолучевой эхолот дает трехмерное изображение. На нем видна рубка, боковые рули субмарины. Теперь ждем официального подтверждения от министерства обороны…
По результатам экспедиции ее участники планируют к сентябрю следующего года написать монографию «Природа и история острова Матуа».
Л. СТЕПАНЕЦ.
Фото О. ШУБИНОЙ.
