Новый ракурс
В галерее Гиви Манткавы День смеха прошел на высоком художественном уровне. А помог организаторам сам художник: именно присущее ему чувство юмора подсказало идею выставки «1 апреля».
В архиве художника набралось великое множество зарисовок, которые, быть может, не обладали потенциалом великих замыслов, но зато отразили полноту и многообразие жизни. «Я юмор люблю, но это не моя профессия», – говорил Манткава. Он мог бы преуспеть в жанре «художники шутят», но остался верен живописи. Не будучи записным остряком, он блестяще подмечал в жизни смешное и веселое, чему нашлась масса свидетельств в его архиве. Молодым коллегам советовал не разбрасываться, а найти свою доминанту и следовать ей, а меж тем сам демонстрирует завидный универсализм.
Собрание «изошуток» Манткавы сложилось, разумеется, спонтанно – на листочках из блокнота, салфетках и лоскутках бумаги, первыми попавшихся под руку. Он был молод, талантлив и с удовольствием впитывал вкус жизни, которая поворачивалась разными гранями и лицами. Нормальная такая, совершенно оправданная жадность художника – записывать-запасать на всякий случай мимолетные впечатления и парадоксальные фантазии: про уютную кошку в вазе, про унитаз, совмещенный с душем, или противогаз с сигарой в руке… Некоторые зарисовки тянут по весу не просто на сюжет, но на маленькую житейскую историю: тетка, аппетитно поедающая кукурузу в компании поросят, явно намекает на хрущевскую кампанию по повсеместному ее (кукурузы) внедрению, а мужики тоскуют в ожидании перед закрытой столовой в «Восемь тридцать» (это название наброска). Манткава придумал свою картину мира, озорно совместив Крым и Сахалин с по-детски прямым предложением: пусть у нас, сахалинцев, будет так же тепло и уютно. Кто ж против.
Работы Гиви Манткавы сами по себе, сколько ни смотри, неизменно изливают «поток энергии, света и тепла», заметила искусствовед Раиса Горохова. Густонаселенный графический мир первоапрельского Манткавы – мастера дружеского и неизменно доброго шаржа – рожден тушью, карандашом, акварелью, только появившимся в 1960-х фломастером, даром, что в палитре было лишь четыре цвета. А самая большая концентрация иронии наблюдается в многочисленных пародиях на самого себя.
Мы, конечно, живем сейчас, но нам очень дорого наше прошлое. И в гостях у Манткавы у нас есть шанс рвануть на полвека назад. Там и сям на выставке всплывают на листах фигурки, созданные летящим карандашным штрихом и напоминающие дикобразов. Глядя на одного такого «полосатика» с бокалом в руке, кто в «теме» – вспомнит литературное кафе «Алые паруса», прибежище творческой интеллигенции Южно-Сахалинска в 60 – 70-х. Под сенью Гиви Манткавы галерейщики – члены его семьи – пробуют возродить ту давнюю атмосферу содружества, от которой сегодня остались последние ностальгические вздохи, и им это удается.
А что касается интереса для молодых… Не знаю, останется ли после художников ХХI компьютерного века, помешанного на авторском праве, такое море этюдов, которые позволяют заглянуть в святая святых художника и попытаться понять: каким был он и его эпоха, чем томился и чего искал. Маленькое пространство частной галереи, территория сплошного подвижничества Лины Аверичевой и Марины Манткавы, по сути, открытая нараспашку студия – приходи, смотри, учись, было бы желание. Гиви Манткава немало преуспел в стремлении объять необъятное – жизнь. Как, впрочем, и в завидном творческом долголетии.
И. Сидорова.
