Какая власть – такие и выборы, какие выборы – такая и власть

Сопряженные выборы
а фоне триумфального избрания Медведева президентом России региональные выборы прошли практически незамеченными. Между тем одновременно с президентскими были проведены выборы 11 региональных парламентов и большое количество выборов муниципальных, включая мэров десятка с лишним региональных центров. Такие сопряженные выборы интересны тем, что, показывая разницу в электоральной поддержке одних и тех же сил на федеральном и региональном уровнях, различия в тактике и т. д., они позволяют получить более объемную картину происходящего. Выборы марта 2008 г. также проявили и закрепили новые реалии и тенденции, возникшие после думских выборов.
Первый и главный результат выборов региональных парламентов, проходивших по смешанной системе с семипроцентным барьером (в Ивановской и Ярославской областях барьер был пятипроцентным, что, в частности, позволило в Ярославле преодолеть его «Патриотам России»), – это участие в реальной борьбе за мандаты практически исключительно четверки думских партий. Партийно-политический ландшафт после федеральных выборов существенно упростился, и, похоже, вмешательства регистрационной службы для сокращения числа действующих партий уже не требуется. Во всех 11 регионах лишь в 11 случаях в борьбе участвовали другие партии: в трех случаях аграрии (в Калмыкии и Якутии они прошли), по два случая на счету у «Гражданской силы» и «Зеленых», по одному – у СПС, «Патриотов России», Партии мира и единства и Народного союза. «Яблоко» не приняло участия ни в одной из весенних кампаний.
«Единая Россия», хотя и показала в большинстве случаев несколько худший результат, чем в декабре, всюду одержала уверенную победу. В одномандатных округах ее результаты были даже лучше, чем по спискам, – там роль административного ресурса заметнее. Результаты, показанные «большой четверкой» при голосовании по спискам, примерно соответствуют их декабрьским рейтингам: первенство за «Единой Россией» (62 проц.), далее идут КПРФ (14,9 проц.), ЛДПР (9,2 проц.) и «Справедливая Россия» (7,4 проц.). При этом «Единая Россия» прошла всюду и сформировала доминирующие фракции, у КПРФ тоже 100-процентное попадание, ЛДПР прошла в семь парламентов, причем в двух она получила вторые места, у «Справедливой России» – пять попаданий из десяти (в Ярославской области ее список был снят с выборов по решению суда).
ыборы 11 мэров региональных центров тоже не принесли сенсаций: в 9 случаях с большим отрывом победили те, кто занимает эту должность в настоящее время; в Воронеже, где велики раздробленность и противостояние элит, действующий мэр проиграл, набрав лишь менее 6 проц. голосов, а в Ханты-Мансийске, где в конце года мэр ушел в отставку после возбуждения против него уголовного дела по поводу незаконного распоряжения муниципальной собственностью, победил ставленник губернатора из правительства округа.
Столь замечательный результат, показанный мэрами-инкумбентами, демонстрирует их силу и прагматизм, а также прагматизм поддержавшей их «партии власти». Одновременно это индикатор удовлетворенности граждан ситуацией на местах. Кстати, мало кто из губернаторов был бы способен в конкурентной борьбе показать результаты на уровне 75 – 85 проц., как у мэров Ярославля, Кемерова, Абакана, Великого Новгорода и Ханты-Мансийска. Дело еще и в том, что мэры для местных политических элит и граждан – свои, а губернаторы,   даже  старые,   в   прошлом  неоднократно избиравшиеся, все чаще воспринимаются как чужие, как представляющие интересы Москвы.
Два недавних новых назначения, первые после избрания Медведева президентом, – губернаторов Архангельской и Рязанской областей – дополнительно закрепляют эту тенденцию. В обоих случаях были назначены «варяги», не имеющие к регионам никакого отношения. Представляется, что оба новых назначения продолжают старую, окончательно оформившуюся в прошлом году линию Кремля на усиление лояльности новых губернаторов, никак не связанных с местной элитой. Практика, сложившаяся во время застойного второго путинского срока, когда от губернаторов требовалось в основном распределять поступающие сверху деньги и выполнять приказы, входит в противоречие с новыми задачами в связи с неизбежными вызовами и необходимостью проведения серьезных реформ. Это напоминает увеличение послушности руля за счет ослабления его связи с колесами. Надо полагать, именно региональный уровень, или, вернее, плохо работающая связка регионального начальника с местными элитными кланами, станет главной управленческой проблемой в ближайшее время.
После выборов
 рошедшие федеральные выборы – и думские, и президентские – скорее закрывают старую эпоху, чем открывают новую: старые партии, старые лидеры, старые песни. Впрочем, если ветераны политической сцены тряхнули стариной сейчас, почему бы им не повторить это и через четыре года, тем более что молодежи пока неоткуда взяться?
На роль партий второго ряда был проведен кастинг. Похоже, теперь вместо лояльной, но при этом не лишенной некоторой самостоятельности и амбициозности оппозиции в лице «Яблока» и СПС Кремль предпочел «Справедливую Россию» и «Гражданскую силу» – продукты политической инженерии и гидропоники, растущие не из почвы, а из пробирки и постоянно нуждающиеся в питательном растворе. Рискнем сделать прогноз: уже на следующих выборах мы увидим более полноценные партии.
От прошедших выборов возникает впечатление, что власти очень легко удалось получить нужный результат. Однако эта легкость в известном смысле обманчива. Чем проще оказалось сейчас, на первом этапе передачи власти, взять и раскрутить человека с 25-процентным рейтингом до заоблачных 70 проц., тем больше сложностей ожидает власть при осуществлении реальной реконфигурации системы. 25-процентным, напомним, был рейтинг Медведева до того, как Путин объявил его преемником. Это было всего за три месяца до выборов.
Возможно, власть не полностью осознает, чем грозит ей нынешний сверхвысокий результат Медведева – не заработанный, а заемный. Здесь есть очень важное отличие от того, что было в свое время у Бориса Ельцина. Нынешний колоссально высокий результат не является капиталом, кредитом доверия, позволяющим предпринимать какие-то серьезные шаги и осуществлять, может быть, не самые популярные, но тем не менее необходимые стране социально-экономические реформы. Наоборот, он связывает преемника по рукам и ногам.
се это ставит власть в очень тяжелое положение, поскольку каникулы, которые она себе устроила во второй путинский президентский срок, фактически не реализуя никаких уже тогда назревших социальных и экономических реформ, закончились. И – хочет власть того или не хочет – она оказывается перед лицом весьма серьезных проблем. Это и нарастающий экономический кризис, и наш собственный, и связанный с глобальным мировым. Это и нарастание остроты социальных проблем, в первую очередь связанных с резким ухудшением трудового баланса в пользу пенсионеров. То есть уменьшается число работающих и соответственно увеличивается нагрузка на них со стороны пенсионеров. Пока получается, что все обещания и благожелательные рассказы, с которыми ранее выступал Медведев, очень серьезно расходятся с действительностью.
Пенсионная реформа уже не просто чисто реформаторский план – это жесткая необходимость. А как ее осуществлять, когда ни сама власть, ни люди не готовы к тому, чтобы идти на какие-то жертвы? А они потребуются – и это очень больной вопрос. Представляется, что власть сейчас по рукам и ногам связана высокой поддержкой, которую она получила на выборах. Ведь получила она ее под стагнацию, а не под начало нового периода экономических и социальных реформ.
сть еще одна большая проблема. Почему во всем мире власть президента или избранного лица принято ограничивать двумя сроками, каким бы хорошим, эффективным это лицо ни оказывалось? Потому что два срока – это уже такое время, когда власть начинает закостеневать в своей внутренней организации. Когда самой успешной власти начинает не хватать связи с избирателями и с политическим классом вообще. И когда ей нужна встряска: не потому, что она плоха и неэффективна, а потому, что без этой встряски никакая власть не может сохранять форму.
Наша модель преемственности призвана лишить власть возможности отряхнуть то, что происходило в течение восьми лет, пусть самых успешных, с ее точки зрения, для страны, и начать новую страницу. Это большой минус. Приведем аналогию с растительностью: когда осенью деревья сбрасывают листву и зимой промерзают, вымерзают все вредители и паразиты. А весной начинается новый цикл, и дерево восстанавливается. Если этого не будет – в наших условиях, когда зима очень мягкая, весной дерево может погибнуть как раз из-за тех самых спокойно перезимовавших паразитов.
Примерно то же получается с передачей власти, коль скоро она осуществляется так нежно, без жесткого и критического переосмысления того, что было, и обсуждения того, что нужно делать и что должно быть. Власть устраивает эту передачу в максимально удобной и мягкой для себя форме. И тем сложнее ей самой сохранять себя и дальше, потому что при таком варианте наследуются все ошибки, проблемы и параметры неэффективности, которые копились в течение восьми лет.
Н. ПЕТРОВ,
член научного совета Московского центра Карнеги, кандидат географических наук.