Кандидат физико-математических наук, доктор педагогических наук, академик Российской академии естественных наук и Российской академии экологии и безопасности, заслуженный работник высшей школы РФ, почетный гражданин Южно-Сахалинска, ректор СахГУ Б. МИСИКОВ отмечает свое 60-летие. Накануне юбилея с ним встретился наш корреспондент.
– Борис Рамазанович, признавайтесь, как это вы столько успели?
– Я просто занимался своим делом.
– Одни говорят, вы родились 18 марта, другие – 25-го. Где истина?
– Есть в этом маленькая тайна. Я родился 18 марта в с. Чемал Алтайского края. Там в противотуберкулезном санатории после окончания Томского мединститута по направлению работали врачами мои родители. Сельсовет был в нескольких километрах, автобусы не ходили. Отец дошел до сельсовета 25 марта, и какой-то чиновник этим же числом зарегистрировал меня как новорожденного. Отец, человек смирный, скандалить не стал… Два дня рождения – это удобно, есть выбор, когда отмечать. А из Чемала на Сахалин родители переехали, когда мне было три года.
– Доводилось ли вам бывать в родном селе в зрелом возрасте?
– Лет 20 назад съездил в это чудесное место, где целебный горный воздух и где сливаются реки Бия и Катунь. Не случайно еще в 30-е годы здесь построили один из первых в Сибири противотуберкулезных санаториев. Высокогорье облюбовали и буддийские ламы как энергетически особенное и космически ориентированное место. Продолжаю издалека следить за событиями на своей малой родине. Знаю, что несколько лет назад в пожаре сгорела часть корпуса, где практиковали родители, но основное здание санатория стоит. Хочется вновь там побывать.
– А где на острове прошло ваше детство?
– В Тельновском. Это еще одно чудное место, где горы, море и шахта с вагонетками. Кататься на них было опасным, но любимым детским развлечением.
– Вы, наверное, с первого класса учились на одни пятерки?
– Да, я очень умный (смеется). В учебе у меня всегда были успехи, за что благодарен учителям. Всех их помню. Некоторые живы, дай бог им здоровья. Галина Акимовна в южно-сахалинской школе № 11 увлекла меня математикой, а Галина Николаевна в школе № 5 вела математический класс и реально сделала из меня математика. Ирина Павловна Логачева, учитель литературы, смогла нам, вундеркиндам математического класса, привить большую любовь к своему предмету. Я на всю жизнь полюбил поэзию и хорошую прозу.
– Теперь ясно, почему не семья медиков определила ваш профессиональный путь…
– Родители, конечно бы, порадовались, если бы я пошел по их стопам. Свою жизнь они отдали трудным профессиям. Мама как фтизиатр лечила туберкулезных больных. Отец был рентгенологом, а в те времена не было никаких серьезных защит от проникающих излучений, кроме свинцового халатика. Но в моем случае перевесила математика – появились успехи, победы в олимпиадах. В восьмом классе мне было не лень посещать воскресную математическую школу при пединституте. Изучал теорию множеств у хорошего педагога Анатолия Ивановича Симакова.
Заметьте, в те времена вопросы профильного обучения были успешно решены, причем без реформаторского шума. Например, южно-сахалинскую школу № 5 создавали как профильную, с уклоном в точные науки. Нам давали не менее 10 часов математики в неделю. По субботам мы занимались вычислительной практикой, а была еще и производственная практика. В моем аттестате есть запись даже о такой дисциплине, как математический анализ. При этом никто не сокращал учебные часы по литературе или другим предметам.
– Зато сейчас в министерстве образования России говорят о необходимости снизить интеллектуальную нагрузку на школьников и настаивают на исключении «лишних» предметов в старших классах. Как вы к этому относитесь?
– Отрицательно. Убежден: если будущего инженера, математика или физика лишить изучения российской истории или литературы, можно вырастить нравственного урода, неполноценного человека без принципов. Мы же страна с тысячелетней историей и культурными традициями, чем и известны миру. Разрушать такие устои недопустимо.
– В общем, ваша образовательная траектория, если говорить языком современной педагогики, была выверенной и предсказуемой…
– Однозначно. Как победителя предметных олимпиад меня пригласили на учебу в новосибирскую физико-математическую школу – своего рода инкубатор для талантливых школьников. Окончив ее, стал студентом Новосибирского университета, где преподавали действующие ученые. Они не теряли времени на объяснение очевидного. Если возникали вопросы, отсылали нас к учебникам и вели дальше, к границам познанного. Ведь чтобы быстрее дорасти до решения новых задач, надо стремительно двигаться вперед, а не «жевать» предмет из-за удовольствия его изучать, как это нередко бывает в провинциальных вузах. Именно такой принцип отличает ученых от просто педагогов. Это я навсегда усвоил из общения со специалистами научного центра Сибирского отделения академии наук.
Когда мы стали организовывать Сахалинский государственный университет, главной задачей ректората стало развитие научных школ, которые бы работали на границах известного и непознанного, показывали результаты, понятные ученым, в том числе и зарубежным, и заказчикам. Мы стали развивать кафедры, лаборатории, готовить кадры. Это огромная, непрерывная и нескончаемая работа. Как сказал Бродский: «Остановиться нельзя. Обгонять. Только это возможно».
– Насколько мне известно, вы все же окончили не Новосибирский университет, а островной пединститут. Почему?
– Я два курса проучился в Новосибирске. Помимо науки увлекся рок-музыкой «Битлз» и «Роллинг стоунз». В конце 60-х годов в Советский Союз буквально ворвались ее новые ритмы и особая энергетика. Хотелось подражать любимым музыкантам. Отрастил длинные волосы, стал играть на ударных инструментах в студенческой рок-группе. Это мешало учебе, жестким требованиям университета и академии наук, не позволявшим отвлекаться на второстепенное. Да и общежитие для домашних мальчиков не лучшее место для проживания. В его шуме и гаме трудно собраться с мыслями. В итоге в 1970 году я перевелся на физмат Южно-Сахалинского пединститута, благополучно его окончил, отслужил в армии.
– Интересно, сколько лет понадобилось вам, чтобы из выпускника вуза стать его ректором?
– Семнадцать. За это время прошел все ступени профессионального роста: от лаборанта до проректора по учебной работе. Окончил аспирантуру, защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата физико-математических наук. И всю жизнь работаю на одном месте с одной записью в трудовой книжке. Вот в этом кабинете тружусь уже 20 лет.
– Помню, о вас писали как о самом молодом ректоре. Тогда вам было сорок, в вашем кабинете не было кресла, стоял стул. С нынешней обстановкой не сравнить…
– Просто появилась недорогая китайская мебель, и мы ее лет шесть назад купили.
– Каково было возглавить вуз в 90-е годы?
– Сказать, что трудно и ответственно, значит, ничего не сказать. Страна революционно быстро менялась. Требования к высшей школе были высокие, а финансовой поддержки – никакой. Возникло множество проблем. Требовалось их динамичное решение. Ученый совет предложил мою кандидатуру в ректоры, а министерство образования утвердило. Началась рутинная работа.
Денег ни на что не давали, приходилось выживать. К счастью, принятый закон «Об образовании» позволил вузам войти в рыночную экономику, реализуя платные образовательные услуги и программы. Это позволяло наполнять бюджет. Кстати, бюджет института в 1991 году составлял всего 1 млн. рублей. Чтобы развиваться, пришлось два старых общежития по ул. Ленина, по согласованию с министерством, переоборудовать в учебные корпуса, ведь площадей не хватало. Хорошо еще, что наш доктор наук Бок Зи Коу был членом бюро обкома КПСС и посодействовал в передаче институту бывшего Дома политического просвещения.
– Тем не менее идея превращения института в университет классического типа и в сложных экономических условиях выжила… Не скрою, она многим казалась бредовой.
– Для нас это было важно. В 1998 году, создавая университет, мы интегрировали в его структуру театральный колледж, два педучилища. Накопив денег, купили небольшое трехэтажное здание для юридического института. Позже администрация области передала нам здание по ул. Пограничной вместе с недостроенным корпусом.
Трудной задачей было создание коллектива ученых. Это сейчас у нас 16 аспирантур и каждый год сотрудники защищают десятки диссертаций. Тогда же не существовало механизма подготовки научных кадров. Не было для них ни жилья, ни достойной зарплаты. К тому же сотрудники должны были научиться работать вместе. В ученом мире самое страшное – плохой микроклимат, противоречия, которые приводят к потере кадров. И все же собрать коллектив удалось. Для этого пришлось замкнуть на себя многие противоречия и проблемы. Однако «машина» работает и обеспечивает Сахалин образованными, умными людьми, которые любят этот край, хотят здесь жить, найти свою судьбу и предназначение. СахГУ стал достойным учебным заведением. Об этом можно смело сказать после множества проверок и аккредитаций. Университет признан вузовским сообществом, и не только российским.
– Сколько у него зарубежных партнеров?
– За пятнадцать лет мною подписано не менее 20 договоров о сотрудничестве с университетами стран Азиатско-Тихоокеанского региона. Между прочим, в день разрушительного землетрясения в Японии я в Токио подписал соглашение об обмене студентами и исследователями с еще одним японским университетом.
– Было время, сахалинцы переживали, что СахГУ потеряет статус университета. Отчего же вы не теряли твердость позиций?
– Было понимание, что при создании Дальневосточного федерального университета поглощения СахГУ не произойдет. Задачи у нас разновекторные. Цель федерального вуза – способствовать перемещению кадров, рабочей силы в масштабе субъектов федерации страны. Наш же вуз – региональный. Он занимается локальной задачей – подготовкой и закреплением кадров на островах. Но мы с «федералами» будем сотрудничать, соглашение уже подписали.
– СахГУ состоялся и уже отметил свое десятилетие в статусе университета. Какова теперь ваша программа-максимум?
– Пытаюсь выстроить такую систему и создать такие условия, чтобы она эффективно работала и в далекой перспективе. В стране с издержками идет реформа высшей школы. В этом году в вузах начнется массовый переход на бакалавриат – магистратуру. Для таких вузов, как наш, это потеря. Мы старались точнее готовить специалистов для нужд области. Бакалавр же – это менее специализированный специалист, если можно так сказать. Он и учится на год меньше. Есть опасение, что на обучении студентов государство просто пытается сэкономить бюджетные средства. Широкопрофильным инженерам-бакалаврам с их четырехлетней подготовкой в дальнейшем придется либо доучиваться на предприятиях, либо идти в магистратуру за специализированным и более глубоким образованием. Значит, часть разработанных программ специалистета не будет востребована.
Сейчас активизировалась борьба центра и регионов за абитуриентов. Только это не перетягивание каната, а перетягивание душ и судеб. Давно пора понять: для России важнее гармонично развивать и центр, и регионы. В последних же решениях не хватает взвешенности и гармонии. Отечественному образованию навязчиво предлагается калька американской образовательной системы. Но у нас же другая традиция, зачем ее ломать?
– Вы – член совета российского союза ректоров. Почему же этот союз не отстаивает точку зрения профессионалов образования?
– Я бы так не сказал. С начала 90-х годов совет активно влияет на ситуацию в образовании, иногда исправляет заведомо неверные решения. Когда же это не удается, стремится минимизировать возможные потери. В основном мы занимаемся экспертной работой, обсуждением проектов законов. В последний – «Об образовании» – внесли очень много поправок.
– Занимаетесь ли вы сейчас любимыми математическими изысканиями?
– Только прикладным математическим моделированием в экономике и образовании. Недавно с группой авторов написал монографию «Профессиональное образование и рынок труда Сахалинской области: реалии и прогнозы». В ней конкретные расчеты, сколько кадров требуется отраслям экономики. Это первая попытка такого прогноза. В свое время я создал лабораторию прикладной экологии и веду ее как академик РАЕН и математик. Наша лаборатория много лет с компанией «Сахалин Энерджи» изучает морских млекопитающих, в частности серых китов.
– Как же вы при такой занятости еще занимались депутатской и партийной работой?
– Депутатство действительно отнимало много времени и сил, но два срока в областной Думе я отработал честно. А еще возглавлял избирательный штаб В. Путина и по мандату за его подписью открывал в Южно-Сахалинске региональное отделение партии «Единая Россия», где по-прежнему в числе активистов.
– За что были премированы именными часами президента. Они еще идут?
– Идут. И фотография об этом событии напоминает. Надо сказать, мне посчастливилось начинать многие интересные дела. Но самое важное из них – это создание университета.
– Вы награждены медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, международными орденами Кирилла и Мефодия, Святой Софьи и отмечены множеством других наград. Какая из них всего дороже?
– Меня заметила Русская православная церковь. Патриарх Кирилл вручил мне орден Святителя Иннокентия. Эта трогательная награда греет душу.
– Давайте поговорим о ваших пристрастиях…
– Я скучный человек, у меня нет пристрастий (смеется). Смена работы – это мой отдых. В свободное время слушаю музыку. Если хочу отдохнуть – читаю или слушаю с плеера записи стихов. Люблю ездить на машине. Когда наваливается усталость, уезжаем с женой на базу отдыха или в любимые уголки природы, благо они близко. Дачу отдал коллеге – душа болела, что не хватало времени работать на участке. Быть может, на пенсии займусь земледелием и заведу себе большую собаку.
– Кем стали ваши дети?
– Дмитрий, когда была мода на международные проекты, получил университетское образование в США. Приехал сюда, немного поработал переводчиком на нефтяных проектах. Сейчас он экономист-бухгалтер. Алена окончила СахГУ и в мэрии Южно-Сахалинска занимается вопросами охраны природы, зеленых насаждений, санитарным состоянием. В США у меня есть внук Макар. Мы о нем помним, жаль, видимся редко.
– Много ли у вас друзей?
– Людей, с которыми нахожусь в добрых отношениях, гораздо больше, чем друзей.
– Изменилось ли ваше мировоззрение за последние годы?
– После того как ушел из областной Думы, стал меньше заниматься политикой в чистом виде. Мне это стало менее интересно. Дело даже не в том, что разочаровался во власти, которая допускает много ошибок. Несмотря на склонность к компромиссам (без этого было бы плохо работать), я личность свободолюбивая по большому счету. Свое мнение, если оно правильное, готов отстаивать долго. И просто так в массовках участвовать не люблю. Сейчас больше занимаюсь профессиональной работой, а моя общественная деятельность непосредственно связана с наукой и образованием. Участвую в заседаниях президиума политсовета «Единой России», но уделяю этому не столь много времени, как раньше. К 60-летию начинаешь понимать, что в мире вечно, а что преходяще. Надо думать о серьезных вещах. А образование и наука для народа гораздо важнее, чем выборы того или иного депутата.
– Вы фаталист?
– Я верю в судьбу, провидение, везение и ангела-хранителя. Но понимаю, что без трудолюбия, настойчивости, усердия уповать не на что.
– Какие напутствия вы обычно даете своим студентам?
– Всегда желаю им найти себя в коллективной работе, чтобы стать частицей сообщества и направить энергию на добрые дела. Сам люблю Сахалин и советую молодежи любить свою малую родину, здесь жить и работать. Тут каждый человек более ценен, чем в столице. И советую не жалеть для людей ума и души, думать о будущем и хорошо делать свое дело, отличая главное от второстепенного.
– Спасибо за интервью.
Л. СТЕПАНЕЦ.
