Почетный гражданин Сахалинской области Валерий Иванович Белоносов, отмечающий ныне свое 80-летие, почти 60 лет жизни посвятил развитию островного региона. Среди его наград – нагрудные знаки «Шахтерская слава» III и II степеней, медали «За доблестный труд», «За безупречную службу», «За спасение погибавших» и другие. И сегодня юбиляр активно проявляет себя. Он член общественного совета мэрии Южно-Сахалинска, работает в областном фонде культуры вице-президентом.
В жизни нашего земляка и юбиляра Валерия Ивановича Белоносова было много ярких, знаковых и даже уникальных событий. Так, 18 марта 1965 года во время военной службы на Камчатке он исполнил команду и нажал кнопку на отстрел шлюза, через который летчик-космонавт корабля “Восход-2” Алексей Леонов впервые вышел в космическое пространство. Эту команду он выполнил под руководством представителя ЦУПа Германа Титова и десятка офицеров воинской части.
Белоносовы из Белоносовки
– Валерий Иванович, о чем вспоминалось вам накануне юбилея?
– Об истоках – о детстве, родителях, малой родине. Я родился в Иркутске, а привезли меня на остров Ольхон на Байкале, где военным врачом служил отец. Моими первыми друзьями были дети бурятов, в основном населявших этот остров, и собаки.
На Ольхоне они приучены охранять стада без людей. Шесть собак отобьют любую стаю волков. Псы стали нашими няньками и охранниками. У нас тоже был Джульбарс.
Буряты запомнились своей добротой и отзывчивостью. Если я в песке терял игрушку (остров весь из песка), а циклоном ее вымоет или выдует, ее приносили в наш дом со словами: «Начальника, ваша детка потерял».
Этот народ отличался своеобразным гостеприимством. Если отец приезжал к больному по вызову и брал меня с собой, хозяева тут же резали овцу и в расписном фамильном блюде подносили отцу свеженину. «Маленькому начальнику» тоже надо было ее отведать. Так издревле здесь почитали дорогих гостей.
Мои родители крестьянского рода. Один из моих пра-пра-родственников за причастность к движению декабристов отбывал ссылку. Позже там появилось селение Белоносовка, где прошло детство моего отца.
Когда папу перевели в Иркутск, мы взяли с собой Джульбарса, но по дороге он убежал. Мы плакали, мужчины стреляли в воздух, но увы… Каково же было наше изумление, когда через два месяца дикая бурятская собака, никогда не покидавшая остров, в пригороде Иркутска нашла отца по запаху сапог. Наверное, где-то в городе пересеклись их следы. И это одно из ярких впечатлений моего детства.
Окончив школу с двумя четверками, на семейном совете я сообщил: еду учиться во Владивосток на капитана.
Время было неспокойное – генсек Хрущев объявил амнистию заключенным, и лагерники, оказавшись на воле, стали промышлять грабежами и разбоем, особенно в портовых городах. Отец и говорит: «Ты там стипендию в 23 рубля получишь, а на следующий день тебя ограбят, а то и шило в пятку воткнут»…
«Валера, поезжай в Иркутский горный институт, – мудро советует мама. – Там стипендия 42 рубля, форму дают, да и к дому ближе. На первом курсе почти все предметы одинаковые. Год проучишься, станешь взрослее, переведешься во Владивосток».
Потом были годы учебы и практики на североуральском бокситовом руднике, где добывали 70% сырья для производства алюминия в Советском Союзе, на полиметаллическом руднике в Бурятии, на единственной в России нефтешахте в Республике Коми…
А моему студенческому другу не понравилась работа в рудниках, и он стал агитировать меня поехать на угольные шахты Сахалина, где иные масштабы добычи и больше простора для профессионального становления.
«Там, на шахте угольной…»
– На какой шахте вы оказались в роли молодого специалиста?
– На «Долинской». Там был сильный трудовой коллектив. На раскомандировке, где каждый день проходили собрания с участием директора шахты и председателя профсоюза, любые вопросы (производственные и бытовые) решались очень оперативно и без бумажки. Через год меня избрали председателем совета молодых специалистов. А таких на предприятии было 70 человек.
– Помнится ли вам первое поощрение с записью в трудовой книжке?
– Это была премия в 10 рублей за рационализаторское предложение. Заметил, что при загрузке последние вагонетки оказывались на половину пустыми – уголь сыпался мимо. Месяц делал расчеты и пометки на стойках, где следует останавливаться машинисту. И потерь не стало.
На «Долинской» каждую неделю главный инженер собирал геологов и нас, участковых маркшейдеров, для решения технических задач. Там обратили внимание на мою пытливость и назначили начальником проектно-конструкторского бюро. А через год доверили должность главного маркшейдера шахты «Шебунино».
Там мне посчастливилось работать с ее директором Михаилом Дмитриевичем Базалеем.
Ему сам всесоюзный староста Михаил Калинин вручал орден Ленина. У Михаила Дмитриевича я учился умению управлять коллективом с помощью самого коллектива, через рабочее собрание. Так что когда меня пригласили поработать секретарем в территориальный комитет профсоюза угольщиков, школа Базалея очень пригодилась.
Я выезжал на шахты до 13 раз в месяц. И если раньше профкомы решали в основном бытовые вопросы горняков, полагая, что заниматься производством должно начальство (дескать, ему виднее), то эту практику удалось изменить. Нередко приходилось защищать трудовые и социальные права шахтеров.
В моем ведении были и ведомственные детские оздоровительные лагеря. Я принял пять лагерей, а сдал четыре. В Александровске пришлось закрыть корпус, больше похожий на барак.
А пионерский лагерь «Мечта» из Синегорска перевести в «Горняк» поселка Быков. Считаю своей заслугой, что каждое лето удавалось оздоровить 150 – 180 воспитанников детских домов. Каждого ребенка в конце смены провожали, подарив трико и кеды. Воспитатели детских домов, приезжавшие за детьми, не могли сдержать слез.
Возглавив терком угольщиков, столкнулся с тем, что горняки не хотели лечиться в санаториях и профилакториях, путевки горели только так. Пришлось поработать и на этом направлении. Помню, шахтеру выделили путевку, а он говорит, что без жены не поедет. Отправил телеграмму в санаторий с просьбой принять женщину, получил добро. Радостно сообщаю отпускнику, что и его жене будет путевка. А он: «Не поедем, у нас вот-вот корова отелится. Теленка без присмотра не оставишь».
Тогда в профилакторий п. Вахрушев я принял на работу уборщицу, которая к тому же и роды у коровы приняла, и теленка выходила. И вот в один из дней заходят в мой кабинет побывавшие в санатории супруги с трехлитровой банкой молока и литровой банкой сметаны. В знак благодарности от себя и буренки. Молоко я отдал секретарю приемной, а себе взял сметану.
– Профсоюзная работа стала шагом к партийной?
– Да, меня пригласили в обком партии. Но прежде, чем стать секретарем по идеологии, я два года учился в Москве в Академии общественных наук. На конец 1980-х пришлись трудные времена. Людям не платили зарплату, зрело недовольство. Постоянно ходил на собрания в коллективы, но понимал: все шло к развалу партийной системы. Я был единственным из трех членов бюро обкома, кто на митинге у Дома торговли выступил в поддержку КПСС. Свою речь под свист молодежной толпы завершил стихами: «Товарищ, верь, взойдет она, звезда пленительного счастья…».
К министру за гильзами
Безработным был не долго – меня приняли в проектно-конструкторское бюро «Сахалинугля». А на следующий день пригласили к губернатору Валентину Федорову. Он предложил работу в транспортном управлении администрации области. В Ванино тогда сложилась патовая ситуация – скопилось 2703 вагона, а линию обслуживало всего два парома, остальные простаивали из-за проблем с запчастями.
На следующий день я сказал Валентину Петровичу, что мне надо в Москву в профильное министерство. Губернатор показал пачку телеграмм, которые туда ушли, вызвав лишь встречный поток обещаний. И я лишний раз убедился в необходимости лететь в столицу.
Я попал на прием к профильному министру. Увидев меня, он произнес: «Ну, наконец-то, хоть один приехал! Вы почему не грузите вагоны на паромы? Вы что себе думаете?». И тут же, резко переходя на «ты», спросил: «Кем работаешь?» – «Начальником управления транспорта». – «Тебя надо выгнать с треском и губернатора тоже». – «Так я там один день работаю». – «Как один день?» – «Один». – «И что ты приехал?» – «За гильзами». – «За какими такими гильзами?».
Я пояснил, что у паромов, чаще всего, из строя выходят гильзы в стакане двигателя. А морские электроходы работают на дизелях, которые министерство путей сообщения выпускает только для тепловозов. И добавил: «У вас наша заявка лежит и пять лет не выполняется. Вот переписка за подписью вашего зама. В последнем документе он обещает через год рассмотреть вопрос».
Министр вызвал зама, дал команду отправить на Сахалин экспрессом два 5-тонных контейнера гильз для двигателей, несмотря ни на какие возражения коллеги. А меня пригласил на обед, налил рюмку, другую… Мне вылетать на остров в семь вечера, а мы до пяти часов сидели за столом. «Не волнуйся, улетишь», – успокаивал министр и дал поручение сотруднику забрать из гостиницы мой портфель. Тот привез его, оставив в номере все мои бритвенные принадлежности. Хорошо хоть фрака в гардеробе не было.
На министерской машине меня тепленького привезли прямо к трапу самолета. Рейс задержали на два часа. В салоне меня узнали многие. Один пассажир возмущенно выдал: «Вы здесь водку жрете, а мы сидим». А кому что объяснишь?
Через две недели на остров пришли контейнеры с гильзами, к большой радости руководства морского пароходства. И вскоре на линии Холмск – Ванино – Холмск заработали все восемь паромов. Примерно за месяц мы расшили узкое место – перевезли 2500 вагонов.
Нефтегорская рана
– Валерий Иванович, вы были одним из организаторов спасения нефтегорцев, пострадавших от разрушительного землетрясения в 1995 году. Об этом больно вспоминать, тем не менее…
– Как только стало известно о трагедии, мы с первым вице-губернатором Виталием Гомилевским, возглавившим комиссию по ликвидации последствий землетрясения, организовали переброску в Нефтегорск 121 автокрана грузоподъемностью более 5 тонн. Собирали их со всего региона. К вечеру вторых суток машины прибыли на место, мы организовали их круглосуточную работу. Договорились с пищеблоком, чтобы крановщиков кормили по ночам, обеспечили их кофе, шоколадом, консервами.
Половина автокранов была японского производства. Водители, переживая за сохранность механизмов, не хотели, чтобы их техникой управляли незнакомые сменщики, и практически не покидали кабины. Если кто засыпал, я стоял возле крана минут двадцать, потом будил, предлагал кофе, и водитель вновь принимался за разбор завалов.
Из спасенных больше всего запомнился 4-месячный малыш. Во время пяти минут тишины услышали его плач. Краном подняли плиту, она висела на тросе, а в лаз по очереди полезли спасатели братья Легошины. С большим трудом и риском для жизни они извлекли из-под обломков дома малыша в распашонке. Все вокруг ревели – и спасатели, и медики «скорой», и я. А малыш улыбался… Когда мальчик стал школьником, я побывал у его бабушки, меня волновала судьба ребенка. Конечно, нефтегорская трагедия не прошла бесследно не только для взрослых, но и для детей.
– Семь лет вы руководили отделом по вопросам государственной службы, кадров и наград администрации Сахалинской области.
– Это тоже была интересная часть моей жизни. В правительстве региона я работал до 2005 года. А в дальнейшем стал заниматься общественной работой в фонде культуры Сахалинской области. Главное, что мы сделали – реализовали проект «Возвращение к истокам». Выяснив, что в семи районах области нет ни одной балалайки, домры, гармони, подарили 57 инструментов. Учредили престижную региональную награду для талантливых земляков. У нас уже около ста лауреатов Сахалинского фонда культуры. По поручению этой организации возглавляю общественный совет в парке культуры и отдыха имени Гагарина, являюсь членом общественного совета мэрии и членом наблюдательного совета в Чехов-центре.
– Чувствуете ли вы себя счастливым человеком?
– Моя неизбывная боль – потеря дочери. В восемь лет она заболела. Мы лечили ее 42 года, и она дожила до 50 лет. Но я счастлив, что у меня есть вторая дочь Юлия и жена Жанна Константиновна, которая порою пилит меня, и пила не притупилась… У нас есть такса Тайсон. Она ждет и очень радуется, когда мы соберемся всей семьей, поиграем с ней. Перед сном такса непременно посидит рядом с каждым из нас, это ее пожелание «доброй ночи!». Своей преданностью она напоминает мне Джульбарса с Ольхона.
Когда моя дочь ходила в детский сад, в нашем дворе сносили дерево, рядом с пнем торчал прутик. Мне стало жалко его, и я пересадил отводок. Сейчас это роскошный клен с большой кроной. Спас я еще два кленовых деревца первому на смену. Смотрю на них, и душа радуется. Жизнь продолжается.
Людмила Степанец.
P. S.
В 90-е годы член Союза журналистов России В. Белоносов издал книгу «Жив Маркса призыв». Основная ее мысль – политик должен чувствовать поддержку неселения по принципиальным вопросам жизни страны. Затем в свет вышел двухтомник «Пирамиды власти, или Там, на шахте угольной…».
