В юбилейный Год памяти и славы хочу рассказать, что в дни обороны Москвы столица помнила про японский «должок» по Южному Сахалину и Курилам. Но сначала – небольшая предыстория.
Самая младшая сестра моей мамы – Нина по возрасту была ближе ко мне, чем к маме, и воспринималась мною как старшая сестра. Перед войной она пела в популярном детском хоре железнодорожников, часто выступавшем по радио, и однажды в 1937 году ее портрет с подругами попал на первую полосу «Пионерской правды». За день до начала войны она, окончив школу, получила аттестат отличницы (медали тогда еще не были учреждены).
А в ноябре 1941-го, когда немцы были почти в 50 километрах от Москвы и между Кремлем и Историческим музеем выросли блиндажи с бойницами на запад, Нина пошла в военкомат записываться в добровольцы.
– О, да вы круглая отличница! – воскликнул военком, просмотрев ее документы. – Нет, мы вас в окопы не пошлем, для вас у нас есть более серьезное дело.
И он направил ее по адресу: Танковый проезд, дом 3, Военный институт иностранных языков изучать… японский (!) язык. Оказывается, в критические для обороны Москвы дни военные думали об укрощении нашего восточного соседа – о том, что у него «должок» по Южному Сахалину и Курилам.
И действительно через четыре года эти знания очень понадобились. А пока, под бомбежками, началась проработка иероглифов.
Кстати, Нина делилась со мной словами, выражениями, фразами, что весьма пригодилось мне при общении с японцами на Сахалине, в частности, когда в 1947-м Невельское управление поручило мне подписать на Сталинский заем бывших олигархов.
После моих разъяснений на полуяпонском полуанглийском языках один из активистов произнес: «Оценно хоросе, два мильена иен» (правда, валюта была тогда сильно обесценена). Им выдали красивые квитанции, а ровно через десять лет деньги (с учетом курсовых изменений) были возвращены, так же, как всем нам, подписавшимся.
Александр Иванов, кандидат экономических наук, доцент. г. Москва.
